— Но почему именно убийства за?..
— Зашли так далеко? Не знаю… Правда. Думаю, мы просто ошиблись где-то — моё поколение и наши отцы. Последним развязали руки от морали и законов, и они тут же начали воплощать свои идеи об идеальной жизни, а мы… Мы не учли их ошибок и не дали этих знаний вам. Ещё до Конца… наша страна была своего рода абсолютом — «свобода и глупость». Но как свобода мысли и прав не освобождает от нужды быть благоразумным, так и абсолютная свобода действий не освобождает от ответственности за них, за груз, что придётся нести после их свершения. Все мы… были очень глупыми.
— И теперь… наша очередь? Наши ошибки?
— Угу. Я уверен, что однажды весь мир образумиться — когда лучшие придут, когда их окажется большинство. Такие лучшие… Знаешь, какие считают убийство неправильным. Такие, что не могут после него спать, — парень немного удивился. — Такие, что смогли бы пойти на него только в случае крайней, очень крайней необходимости, а после его свершения всё равно считали бы себя виноватыми — в мире с такими людьми будет безопасно. А до тех пор… До тех пор будем мы. Наши изменения и наши ошибки — некого винить в том, что мы боимся живых больше, чем мёртвых, кроме нас самих, так что… Учись, что ли?.. — он утёр лицо от усталости и взглянул парню в глаза. — Пошли уже, а? Я правда валюсь с ног.
Он согласился, бросив спальный мешок старику в руки. Уильям не знал, помог ли тот разговор осознать Айви, что у него действительно не было выбора, но точно знал, что когда он сам, будучи ещё мальчишкой, очень нуждался в таком диалоге, Вейлон смолчал. Да, это, в каком-то смысле, сделало его сильнее, но ранило и изменило куда глубже. Так что он, буквально, делал то, о чём и говорил — старался не совершать ошибок предшественников.
* * *
Уильям проснулся от редких хлопков, как от взрыва гранаты — он прекрасно отличал выстрелы от любых других шумов. На часах было шесть сорок, в доме, кроме него самого, не было никого — только облака пыли медленно курсировали из «оттуда» к «туда» в солнечном свете, что пробивался из окон.
Он выглянул наружу и увидел, что стрелял Ви, а Ворон, стоящий рядом, подкидывал что-то в воздух. Несколько минут сонного протирания глаз ушло на то, чтобы распознать в объекте гильзы от пистолетных патронов. В каком-то смысле, ему было понятно то, почему парня интересовал перебежчик — потому что он сам осознал лишь вчера, что являлся таким же самым мутантом, а с другой… В какой-то мере, старика пугала подобная переменчивость. Успокаивало лишь то, что даже его парнишка пытался сначала застрелить, а потом же спас от пули.
Он накинул на себя кофту, плащ, перчатки и стал спускаться вниз, думая лишь об одном: «Нельзя забывать о том, кто он такой».
— Попал!
— Да не попал.
— Да попал! Мне солнце вид закрыло, — указал парень на горящий шар в небе, — пуля совсем немного вправо ушла!
— Так твои проблемы — я засчитываю только прямые попадания.
— Зануда.
— Чего?! — наклонился Эммет. — Чего-чего?! Это ты, бродящий с вечно бузящим стариком, меня занудой назвал?! Да у меня минимум слов за день больше, чем у вас обоих за месяц — давай стреляй, а не трещи!