Он запустил ещё одну гильзу в воздух, раздался выстрел. Хантер, стоящий позади, прекрасно понимал, что если не они оба, то Джонс точно слышал его. «Чего он добивается? В его бы случае просто молча сидеть и ждать, пока его довезут, и он сможет вернуться обратно, но нет… Что же в нём не так?».
— И долго ты будешь там стоять? — не оборачиваясь, спросил он. — Давай, скажи что-нибудь на своём… на занудном языке. Что думаешь?
— «Бесполезная трата патронов», — вот, что я думаю, — он на секунду закашлялся. — Будет забавно смотреть на твою улыбку, когда сюда стая сбежится.
— Я в тебе не сомневался! — он вновь бросил гильзу в воздух, прозвучал выстрел. — А у пацана потенциал, между прочим. Стреляет, считай, как заправский техасский ковбой под двумя литрами бурбона — промазывает часто, потому что руки трясутся и целит неправильно, но пули близко к цели летят.
— Ви, зачем тебе учиться стрелять, если?..
— «Такие, что смогли бы пойти на него только в случае крайней, очень крайней необходимости», — не оборачиваясь, ответил он. — Так что если мне и придётся, то я хочу…
— Тебе не придётся — в Гренландии…
— А если я не захочу оставаться в Гренландии? — он обернулся. — Если я захочу вернуться оттуда? В Библиотеку, в метро? Да даже в Ирен? Ты не думал, что я не захочу там оставаться? А как жить мире, где убийства, это норма?
— Мы можем отложить это до того момента, когда ты вернёшься.
— Я не могу. И если ты мне не поможешь — я сам.
— Хочешь сказать, хочешь научиться убивать?!
— Я хочу научиться защищаться.
«Вот, к чему привёл мой разговор, — Хантер смотрел на целящегося Айви и не мог понять, где же ошибся. — Он понял не только то, что у него всегда есть выбор того, быть ему «лучшим» или нет, он также и осознал, что если он захочет остаться здесь, то будут момент, когда этого выбора не будет», — но от мыслей его отвлекли медленные, протяжные, почти издевательские хлопки ладоней.
— Браво! — хлопал Ворон, выдыхая пар. — У тебя всё-таки может биться сердце! Ты же слышишь это, Айви? В этом седом и угрюмом камушке есть жизнь!
— Я не… — он отстал от мушки. — Я не слышу его сердцебиения — не настолько хороший слух, чтобы…
— Оу… Сюрприз, что ли? В нём есть жизнь! — указал мужчина на старика.
— Бесишь.
— «Бесишь», — перекривлял того Джонс, — вот это, блин, прямолинейность. Как ты с девушками в молодости знакомился? «Привет. У меня сильное сексуальное влечение к твоему телу, — говорил он нарочито низко и серьёзно. — А также мощный приток крови во вторичные половые органы. Не чувствуешь ли ты взаимности и желания к плотским утехам со мной?» — так, что ли?
— Поехали уже — с таким шумом до стаи действительно недалеко. И ещё: я всё ещё в этом был лучше, чем ты — это же нужно было предположить, что в борделе кто-то будет спать из настоящий чувств.
— Не-не-не-не-не — это был подкол, старый. Неужто ты этого не понял?!
— Поздно, — почти незаметно улыбнулся тот. — Будешь сегодня лузером и поедешь на заднем.
* * *
— «Что ж, я просто был занят делами, когда увидел сбоку краем глаза тень», — Джонс разлёгся, окружив себя канистрами с топливом и напевал какую-то песню, поставив ноги на боковую дверь. — «О, я видел тот силуэт раньше. Как мой старик умер — ровно в тот самый день».
В основном, Уильям молчал и был сосредоточен на дороге. С одной стороны, после первого же взгляда на Ворона, его главным желанием стало как можно быстрее добраться до Картрайта, а с другой он отлично понимал, что фразы Айви о том, что он вернётся, не стоили ничего — никто не возвращался с острова льдов и оленей, только вот он сам — Хантер — забыл упомянуть об этом. Была ли то ложь во спасение? Возможно. Скорее, так просто было проще.
Даже мотивы Александры и Салливана интересовали уже не так сильно, хотя догадки о них и не уходили из головы — главное, что он, старик, делал правильное дело. Главное, что оно оказалось глобальным, и, что главнее, что он смог пересилить себя и вернуться в Вашингтон. Пересилить? Конечно, нет — просто его чувство вины угомонилось, а любовь к местным никогда не утихала.
Всё то казалось ему достойным завершением, достойным искуплением — место, жаждущее создать вакцину и распространить её, получит её; парень, лишившийся брата, найдёт безопасность, покой и, если повезёт, знания; память о Джеймсе, отдавшем свою жизнь за благородное дело, будет почтена, а его воля будет выполнена; Девочка, получившая ранения из-за глупого наёмника, будет спасена и сможет примкнуть к Библиотекарям; а он сам, тот самый наёмник, получит душевный покой, к коему он и так был уже очень близок — его «за день до нашей смерти» будет исполнен. Да, в какой-то момент дороги ему действительно показалось, что если не копаться в прошлом, если не думать, что многое можно было изменить, как он и советовал Отцу Генриху, то все те обстоятельства, что вели к завершению пути, действительно были идеальными.