Не прошло и десяти секунд, как из-за угла показался первый: когда-то стильный чёрный костюм покрылся пятнами, а светло-красный галстук перегнивал в пробитой шее. Пытаясь размахивать своими руками, он сдирал о стены и без того поношенные чёрные перчатки, а лысая голова, словно мишень, то и дело мелькала перед мушкой. «Ближе, — шептал Джеймс, выставив двустволку на вытянутую руку, — ближе». И лишь тогда, когда бледно-голубые глаза стали не видны из-за ствола, раздался выстрел. Оружие из-за отдачи улетело под потолок, но Виттима лишь выпрямил руку к верху и так же громко, как и его наставник, произнёс:
— Первая кровь!
— Ты так выделываешься, потому что знаешь, что на этом этаже был всего один? — меланхолично спросил тот
— Именно! — вновь прокричал Джеймс. — Впер-р-рёд!
— Назад! Куда «вперёд»?
— Искать систему оповещения, конечно.
— И чем же ты будешь привлекать трупов, Джей? Не вальсом ли? Также, думаю, стоит сначала проверить эти пять этажей — кто знает, сколько там этих тварей.
— Не удивлюсь, если и по одному трупу не наберётся — мигрируют, сам знаешь. Да и систему эту мы практиковали не один раз — что может пойти не так?
— Обычно, когда говорят: «Что может пойти не так», — всё и идёт нахер.
— Заткнись, умник. Раньше работало — сработает и сейчас — логика, всё просто.
— Ха-х. Раз ты такой уверенный в себе — песню ставлю я. Пора бы и расслабиться немного, — они начали приготовления, которые заняли без малого четыре часа.
* * *
Walking down that road from Jonesboro. And I’m the meanest S.O.B. that you’ll ever know.\Шагаю по дороге с того Джонсборо. Я — подлейший сукин сын, хуже вам не узнать.
Слегка высокий мужской голос медленно пропел первую строку. Уильям Хантер стал прямо под орущим динамиком и с большим наслаждением начал заряжать дробовик, перебирая в грязных пальцах светло-красные патроны. Музыку то и дело перебивали хриплые стоны, слившиеся в монотонных хор из десятков голосов. Бесценные когда-то вазы играли на столах от вибрации и со странно забавным треском разлетались на мелкие ломтики искусства, лежащие на бетонном полу.
Он в последний раз щелкнул цевьём ружья и нырнул в дверной проём, из которого уже доносилась странная мелодия битого стекла и летящей в стороны фурнитуры. Крик Хантера и гул от выстрела эхом покатились по лестничным проёмам вниз, пока не исчезли в тёмной пропасти — где-то между этажами тех. поддержки и сервиса, откуда ещё во времена царства живых редко доносилось что-то полезное — пришло время бежать. Пока в динамике гудело гитарное соло, мужчина с трудом перебирая недавно прострелянной ногой мчался к условленному месту, избегая недавно выставленные баррикады и препятствия, и думал, что вся эта ситуация сейчас напоминает ему какой-то из множества фильмов, что эхом раскидывались по консервной банке, в которой он успел прожить целую жизнь. И действительно: человечество так грезило о своём завершении, что сумело преподать его в самых разных стилях, а кто-то, быть может, и вовсе создал предсказание. Впрочем, это было уже не важно. Забежав за колонну прямо перед импровизированной стеной, он подло и бессердечно отдал на растерзание волну трупов винтовке Джеймса Виттимы, которая, к слову, ещё не успела себя показать — раздались первые выстрелы.
Сидя за укрытием, Уильям сам про себя поражался тому, какое всё-таки отличное решение для всех проблем придумало человечество — огнестрельное оружие. Простое и эффективное, оно было создано в то время, когда человеку уже ничего не угрожало, кроме него самого. Однако в тот момент — в осень восемьдесят четвёртого — его уже нельзя было за это винить. Особенно, когда над вопросом его существования нависла грозовая туча, и она не собиралась уходить сама. Вот тут-то Человеку Разумному и пригодился его разум — разум, склонный к разрушению.
Схватившись за ноющую икру, наёмник медленно поднялся на ноги и выхватил первый из трёх дробовиков, что были найдены им по пути в башню. «Это тот, что я забрал из подвала после выстрела, — сказал сам себе мужчина. — Два патрона, но отличная убойная сила — как раз для разогрева. Дальше — два и восемь. Один — с трупа напарника, второй — со стены в доме. Итого: двенадцать. Отлично. Вдох… Выдох… Чёрт, а ведь бордовые обои действительно та ещё бредятина… Ха… Вдох…»