— Слушай, — начала она, — не обижайся на Винни. Он просто хочет защитить меня, вот и всё, — он молча шёл к ней. — Ну, знаешь, иногда его немного заносит, но он неплохой парень, — Хан молчал. — Ну, извини, ладно? Я понимаю, что явно не этого ты ожидал после лихорадки, но я… — расстояние между ними стало чудовищно маленьким, но охотник всё так же молчал. — Так получи!..
Он подошёл к ней в плотную и, обхватив плечи, прижал к себе — тёплая, как он и думал. Её руки обхватили его спину. Руки тоже были тёплыми. Он так до конца и не понял, что двигало ей, но точно знал, что если бы парень, стоящий позади него, хотел действительно выстрелить — у него была бы прорва шансов. Так в душе Хан был просто рад, что в всё закончилось именно так, как закончилось.
— Спасибо, — шепнул ей он. — Спасибо…
Только спустя минуту, когда тепло переросло в жар, он отпустил её. Да, в её лице действительно читались европейские черты, пускай и небольшой наклон глаз говорил о далёких азиатских корнях: тоненькие губы, широкая улыбка, ровные, к странно худой челюсти, щёчки и кожа, оттенок которой показался ему то ли загорелым, то ли более тёмным, чем просто белый. Он полностью отпустил девушку и направился к парню, который был одет в светло-коричневый плащ и однотонно-синие джинсы. Винни молчал — он всё ещё не шевельнулся из той позы, во время которой к нему прилетел нож. Его кожа, которая была и так бледная, словно снег, казалась кристально белой от страха и лишь взъерошенные светло-каштановые волосы на лбу своим шевелением говорили о том, что та статуя была жива.
— Уильям из Джонсборо.
Ярко-голубые глаза испуганно глянули на него, широко открывшись. Длинный и худой подбородок, покрытый светлой щетиной, сделался ещё длиннее, а лоб, вернее, заметная из-за редких волос часть медленно покрылась морщинами.
— Винни. Винни-Салливан Синистра, — наёмник ухмыльнулся и крепко пожал светло-телесную перчатку, за которой едва чувствовалась рука…
Костёр приятно потрескивал досками и палками, разрезая ночную тишину. Олениха оказалась довольно вкусной, даже несмотря на то, что Уиллу, разделавшему мясо, было попросту негде вымыть руки.
— А разве животные не заразны? — спросила девушка, откусывая кусок мяса.
— Я слышал много теорий. Одни говорят — заразны, другие — не заразны, а остальные — варьируется. Я придерживаюсь остальных.
— С чего бы… это? — чавкая, спросил Салливан. — Если паразит действует на организм одного вида животных и людей, почему бы ему не воздействовать на все остальные?
— Ну… я принял мнение, что дело в размерах. То есть, смотрите: в первые года бушевания паразита, как мне известно, он выкашивал только людей — повышение кислотности в крови, разъедание стенок артерий… — наёмник решил избежать подробностей, учитывая приём пищи. — Но животных обходил стороной. Понятно, что дело было в генетическом коде — так же, как и раньше токсоплазма воздействовала только на кошачьих. Но болезнь мутировала — все мы это прекрасно знаем. Сначала люди умирали быстро, но потом процесс начал замедлятся — несколько лет зараженные люди были бешеными машинами для убийства, брызжущими слюной, потом научились экономить энергию и впадать в «спячки», что ещё больше увеличило их период жизни, а Поколение Четыре, как сами видите, и вовсе очень похоже на нас или на каких-нибудь вампиров — бледное, но почти не гниет. И это всё говорит о том, что болезнь видоизменилась. Так что вполне возможно… Ещё раз: возможно, что теперь есть и заражённые животные — такими становятся, по слухам, те, что имеют более-менее человеческий размер, но лично я ни разу не видел ни лося, ни медведя, ни даже кабана с признаками заражения.
Звёзды поднялись уже достаточно высоко — ночное небо было ярким и прекрасным. Впервые за сотни лет, когда с Земли перестал доносится свет, у звёзд вновь появился шанс освещать небо. Хотя бы немного, хотя бы ненадолго…
— Кстати, — сказал мужчина, указав на слово «Жди», — чья идея?
— Моя, — ответил Салливан. — Не слишком-то она вас и удержала от побега, но всё-таки.
— А зачем было запирать меня в вагоне? Просто закрыть дверь было недостаточно?