— Назови себя! — послышался женский голос.
— Уильям из Джонсборо. Один, без попутчиков, — умеренным тоном ответил он и закашлялся.
Спустя минуту непродолжительной тишины в стенах начало раздаваться отчётливое эхо от ударов — двери. Один десяток за другим. Учитывая то, что кроме этих стен лагерь больше не имел защиты, они строились по высшим меркам безопасности. За воротами послышались лязг стали и звон цепей. Тяжёлые, тяжелее любого универсала, затворы спали с огромных дверей, и они начали подниматься, но вдруг где-то на уровне пояса всё внезапно затихло. Сквозь лобовое стекло наёмник видел утонченный женский силуэт вплоть до талии. Она стояла неподвижно и смотрела куда-то в сторону стен, пока к ней не присоединилась пара рабочих джинсов, отрезанных до колен.
— Кто там, женщина? Сколько их? Оружие есть?
— Одна машина. Водитель говорит, что попутчиков не везёт, но вооружён он до зубов, — Хан едва-едва слышал речи через боковое окно. — Зовут его, вроде, Уильям. Уильям из Джонсборо, — она ответила и погрузила весь мир на несколько мгновений в тишину.
— Уилл?! — раздался внезапно пропитый старческий крик. — Это ты, ублюдок?!
— Кто?.. — удивился водитель в ответ. — Да нет… Да ладно…
Пока огромные стальные пластины со страшным скрипом продолжали подниматься, на их место твёрдой походкой ступили мужские ноги, обутые в сандалии, сквозь тень выглянула грязная клетчатая рубашка красного цвета с наполовину оторванным воротником, а довершала всё это джинсовая кепка с незамысловатой белой надписью.
— Уильям из Джонсборо, — промолвило всё ещё покрытое тенью лицо, — с пушками! Кто бы мог подумать! Последний раз, когда я тебя видел, ты вроде бы божился, что даже не хочешь прикасаться к оружию.
— А когда я в последний раз видел Хэнка из Детройта, то он клялся, что больше никогда не возьмёт к себе в команду женщину. Судя по твоему безымянному пальцу, ты тоже зашёл гораздо дальше, чем божился.
— «Из Детройта»? — вдруг спросила та самая женщина.
— Понятия не имею, о чём он, дорогая, видимо, забыл, как «Роуман» произносится.
Мужчина снял кепку, и наёмник наконец смог разглядеть своего давнего знакомого — то был самый настоящий сорокалетний старик. Каштановые волосы на короткой, но пышной бороде соседствовали с белыми, как снег, клоками. Пепельно-бледная короткая причёска с зачёсом вправо и лишь изредка пропущенными во время стрижки волосками перекрывала обзор прищуренным, но выразительным глазам цвета лесов. Ровные скулы и немного впавшие щёки, дополненные морщинами, сжимались и разжимались, когда хозяин находился в раздумьях да почёсывал то римский короткий нос, то низкий лоб, покрытый волнами старости — типичный сборный образ типичного американского мужчины, которого впору было бы наряжать в военную форму и наносить на какой-нибудь агитационный плакат.
— Позволь представить тебе: Джанет, — рукой указал он на фигуру за воротами, — вакцина для всей моей отравленной жизни.
Глаза мужчин остановились на женщине: ростом до метра семидесяти, темнокожей, спортивно-худощавого телосложения. Острое лицо с круглыми, на удивление, щёчками и полноватыми губами не было покрыто ни одним следом от старости — ни морщин, ни складок, ничего, — только сама острота лица, небольшие полосы у век и на шее говорили о том, что возрастом она была примерно таким же, как и сам Хэнк, пускай и выглядела, сравнительно, гораздо моложе (как и, наверное, кто угодно, если сравнивать приходилось с Хэнком). Светло-карие глаза шныряли то на одного мужчину, то на другого, а довершала всё короткая стрижка — где-то под четыре сантиметра с зачёсом назад. В своих руках она держала трёхствольное охотничье ружье Merkel 96KS — смертельное на ближней и средней дистанции.
— Опасное оружие для такой хрупкой женщины. Уильям из Джонсборо, — произнёс наёмник, протягивая руку.
— Для хороших знакомых — Уилл Хантер, — тут же добавил Роуман.
— Я бы и сам мог это сказать.
— Мы оба знаем, что хрен ты сам свою фамилию скажешь; не поверю, что ты настолько сильно изменился.
— А я не…
— Значит, это ты «самый угрюмый пилигрим Северной Америки»? — перебила Джанет спор. — Да ладно?..
— «Самый угрюмый»? — взглянул тот на Хэнка то ли с улыбкой, то ли с укором. — Да. К твоим услугам. С недавнего времени — усовершенствованный пушками. Скидки только на протяжении недели и только по кредитным карточкам.
— Хэнни столько рассказывал о тебе и твоих странных шутках, — Джанет просто обняла наёмника, явно не сообразив, о чём шла речь. — Спасибо, что спас эту дурную голову.
— Обращайся, конечно, но не принимай рассказы Хэнка за чистую монету — «Хэнни» любит преувеличивать и всё наверняка было проще, чем тебе кажется.
— Нисколько! Я никогда не вру!
— Не врёшь, да, — кивнул он, — преувеличиваешь.
— Да я!.. Да ты!.. Хм… А ты, значит, наёмник сейчас?
— Так заметно?
— На тебе грёбаной крови больше, чем на мне грязи — только слепому не было бы заметно, что ты… — переведя взгляд на Хантера, Хэнк увидел, что охотник лыбится вовсю. — Ах ты ж… Хороший, надеюсь?
— Никто ещё не жаловался.
— Вот и отлично, не хотелось бы тратить время ради второго сорта. У меня к тебе и твоей ни хрена такой большой снайперской винтовке деловое предложение. Давай за мной, хороший наёмник, — он развернулся и пошёл к другой стороне моста.
— Он всегда такой или только по будням? — обратился Уилл к женщине. — Не помню его таким.
— Слушай, — улыбнулась мулатка. — Да, он груб и немного пьян, но на то есть свои причины. Если есть пушка побольше, тебе действительно стоит пойти и посмотреть, что он предлагает.
Припарковав машину в конце моста, он начал искать знакомые лица. Мистер и миссис стояли на стене у угла ворот. Он открыл дверь, ведущую в стену, и начал искать путь наверх; среди одинаково плохих стен, коридоров, лестниц, камер и бойниц так легко потеряться. Поднявшись к ним, наёмник заметил отсутствие радости на лицах людей, лишь волны взволнованности изредка колыхали океан безразличия. Он посмотрел вдаль и увидел, как на расстоянии около шестисот метров от моста бродит колосс.
— Со слов мужиков, он появился здесь пару месяцев назад и был где-то за пятьдесят километров от переправы, — начал Роуман. — Бродил себе без цели, отбившись от своих, но с каждым днём подбирался всё ближе, чувствовал как-то кровь свеженькую. Эти стены могут не выдержать и одного удара такой исполины, если он всё-таки решит, что по ним стоит ударить. А прятаться и выжидать неделю-другую, пока он пойдёт в другом направлении, мои люди не будут. Вот мой заказ тебе, человек, который не преувеличивает: убей его, и патроны, провизию да бензин я предоставлю тебе бесплатно — за счёт заведения, так сказать.
Уильям из Джонсборо вздохнул и медленно снял винтовку с плеча. Раскинув сошки и взглянув в прицел, он увидел свой заказ: гигантский кусок гнили и мышц. Колосс был одним из самых первых подтипов, которые давным-давно начали появляться в разных местах Соединенных Штатов.
— Мерзость, да? Хотя ты и не в таком дерьме плавал — привык, небось, — встав рядом со своим товарищем, мужчина смотрел вдаль. — Скажи, у тебя ещё сохранилась та книжечка с… очерками? Просто Джанет дёрнула меня и спросила насчёт…
Не отвлекаясь от прицела, стрелок нырнул в карман своих джинсовых штанов рукой, достал оттуда маленький блокнотик, величиной чуть больше, чем женская ладошка, и протянул жене своего товарища. На кожаной оплётке было выцарапано лишь одно слово: «Бестиарий».
— Шестидесятые страницы, — Хэнк развернул и начал вслух читать текст, который владелец блокнота помнил наизусть.
«Колосс. Выдержка из речи учёного-вирусолога с авианосца «Оплот», шестьдесят второй год: «Паразит начал принимать более гибкие формы воздействия на организм человека — использовать особенности физического развития. Как мы можем видеть на живых примерах, в больших количествах он способен влиять не только на умственные процессы через спинной мозг, мозжечок и шейный мозг, но также и регулировать метаболизм и поставление питательных веществ на отдельных участках тела».