Сидящему в засаде Роджеру не терпелось еще больше развить свое умение обездвиживать тела. Выделить мотос у летунов, постоянно перепархивающих с ветки на ветку, особого труда не составляло. В конце концов, поэкспериментировав слегка на малой мощности, чтобы не спугнуть стаю заранее, охотник решился на активные действия.
Выбрав ближайшего к себе архара, юный лиат навалился на эмос добычи со всей мощью оголодавшего шорга и расправленной пружиной вылетел из укрытия. Каким же сильным было его удивление, когда он увидел, что объект его вожделений без видимых проблем взмывает в воздух вместе со всей остальной стаей. Растерявшись, Роджер отпустил захват, и в тот же момент за его спиной суматошно захлопали крылья.
Выяснилось, что скованный ментально архар находился даже еще ближе к укрытию голодного леомура, но при этом оказался вне зоны обзора из-за небольшого валуна. С досады малыш еще крепче вцепился в сознание добычи, обретшей свободу, благо, ее облик вынужденно оторвался от стаи. Полностью заблокировать мотос стремительно перемещающегося летуна, уже взлетевшего на несколько метров вверх, не удалось. Впрочем, грубого внешнего вмешательства оказалось достаточно, чтобы оборвать планомерный набор высоты.
Ошалевший архар, беспомощно взмахивая непослушными крыльями, потерял равновесие и созревшим желудем полетел к земле, на которой его поджидал огромный шершавый камень. Воображение странника успело нарисовать такую жуткую картину авиакатастрофы, что его юное, не успевшее очерстветь, сердце дрогнуло, и разум потерял контроль над ситуацией. Увернувшись в самый последний момент от столкновения с булыжником, освобожденная добыча заложила крутой вираж и скрылась за ближайшим кустарником. Молодой охотник проводил ее счастливым взглядом и под бурное урчание живота побрел разыскивать каую-нибудь менее симпатичную дичь.
Увы, фортуна не просто так повернулась к Роджеру своей филейной частью с самого начала этого безумного предприятия. Она решила всласть поиздеваться над несчастным путешественником. Вся живность, которая изредка встречалась в горных лесах, ускользала у него прямо из-под носа в самую последнюю секунду, издевательски махнув хвостом или щелкнув клювом. Голод не позволял сосредоточиться, как этого требовало искусство управления, чтобы взять сознание вредных и нахальных зверушек под жесткий контроль.
В конце концов, организму надоело страдать от голода, и он решил подсказать своему хозяину способ решения проблемы. Пробираясь по маленькой долине очередной речушки в поисках удобной переправы, юноша неожиданно почувствовал слабенькую искорку чужого сознания. Замерев и сосредоточившись, леомур понял, что источник ментального излучения находится под землей, при этом мирно спит и видит сладкие сны. Судя по всему, это был груффи, молоденький и жирненький, но добраться до него не представлялось возможным, а будить спящего лиату показалось невежливым.
Впрочем, наверняка в пересекаемой долине скрывалось полным-полно аппетитных обитателей, надо было только настроиться на подземный поиск и найти бодрствующую добычу. Действительно, буквально через пару десятков метров Роджер обнаружил еще одного груффи, правда, тоже мирно посапывающего в своем логове. На сей раз голод преодолел неуместную природную вежливость. Юный охотник приложил немалые усилия, пытаясь привести свою потенциальную добычу в сознательное состояние.
Его ментальные упражнения дали совершенно неожиданные результаты. Несчастному зверьку начали сниться кошмары, вызвавшие вздрагивание и расплывчатость эмоса в астрале. Раздосадованный лиат махнул рукой на собственный Дар и пошел простейшим путем. Он хорошенько подпрыгнул и всем весом обрушился на крышу подземной спальни. Всполошенный груффи вскочил, бросился в боковой проход и замер, глубоко забившись в какой-то потайной закуток.
Пришлось охотнику проявить терпение, чтобы успокоить разбуженного и убедить горемыку в том, что на его убежище случайно свалилась большая засохшая ветка. На это ушло минут пять, а может и все десять, утомленный ожиданием леомур полностью потерял ощущение времени. Наконец, бедняга рискнул вернуться в спальню и проанализировать результаты землетрясения. С потолка местами осыпалась труха, но в целом жилище не пострадало.
Кое-как прибравшись в области лежбища, груффи начал зарываться в опилки для продолжения прерванного сна, что никак не входило в планы голодного странника. Роджер напрягся и попытался разбудить в зверьке любопытство, но результат оказался плачевным. Обитателю подземных владений было глубоко наплевать на все сучки и ветки, вместе взятые. Разозленный лиат попытался перехватить управление мотосом и заставить добычу силой покинуть подземное убежище. В ответ зверек уперся лапками в стены норки, наотрез отказываясь сдвинуться с места.
Вспомнив слова наставника об обходных путях в управлении чужим сознанием, упрямый охотник перепробовал все известные ему способы обмана. Усилия оказались тщетными. Пришлось пораскинуть мозгами и внимательно изучить индивида, упорно не желающего превращаться в сытный обед. Вскоре до юноши дошло, что под землей скрывается самка, причем, не обычная, а беременная, которая до родов из норки не вылезет ни под каким предлогом.
Осознав бесплодность собственных попыток, невезучий лиат поплелся вдоль реки дальше, не оставляя надежды обнаружить других подземных обитателей. По видимости, весь берег был изрезан норами, поскольку метров через десять Роджер обнаружил под землей нового кандидата в шедевры кулинарного искусства. Этот груффи был самцом и бодрствовал, точнее, активно поглощал что-то съестное, источая такое удовольствие от процесса, что у молодого леомура спазмами скрутило пустой живот.
Понимая, что злость не поможет ему добыть вожделенный обед, а зверьки, выбранные им в качестве жертв, отличаются осторожностью, малыш подавил раздражение и нетерпение. Не желая спугнуть добычу раньше времени, он внимательно всмотрелся в облик едока и задумался о стратегии охоты. Нужно было выманить сытого и довольного жизнью самца из надежного укрытия в неурочное время так, чтобы он не заподозрил подвоха.
Ответ был на поверхности, но прошло минуты три, прежде чем Роджер догадался, что может толкнуть пугливое животное на безумный поступок. Ключевым словом в разгадке оказалось слово «самец». Воссоздав портрет недавно встреченной самки, голодный странник наложил на него собственные ощущения от флирта с юной леомарочкой.
Равномерно жующий груффи замер, прислушался, затем принюхался, засуетился и быстро забегал по норке. Лиат вспомнил еще несколько минут, в течение которых у них с прекрасной незнакомкой отношения развивались по восходящей. Очень деликатно он транслировал зверьку ощущения замирания влюбленного сердца. Обитатель подземелий встряхнул головой и уверенно направился к ближайшему выходу из логова, который оказался в кустах за спиной охотника.
Хитрец едва успел безмолвно скользнуть за соседнее дерево, как потерявший всяческую осторожность ловелас выскочил из кустов на полянку. Леомуру осталось лишь сдвинуть образ соблазнительной соседки жертвы за шершавый ствол, к которому он прижимался дрожащим от нетерпения телом. Обманутый зверек сам выбежал на ловца.
Схватить бедолагу, мгновенно сомлевшего от постигшей его участи, было самой простейшей задачей. Счастливый Роджер, одичавший от голода, облизнулся и оголил клыки. На этом действии процесс пищеварения и застопорился. Домашнему городскому жителю было невдомек, как можно есть мясную пищу не только в сыром, но еще и живом, виде.
Конечно, он, как и все представители расы леомуров, любил тренироваться в ловкости, охотясь за архарами или груффи. Только при этом малышу никогда не приходилось рассматривать их всерьез в качестве пищи. Оказалось, что даже дикий голод не был способен преодолеть его внутреннего отвращения к употреблению живых существ в пищу.