– Ты должен отомстить мне, – проигнорировал фразу омеги Хантер.
– Я тебе ничего не должен, – губа Никки предательски задрожала. Весь этот разговор навевал плохие воспоминания, – почему ты не можешь просто всё забыть?
Голос Никки стал невероятно высоким от волнения.
– Почему ты можешь? – Хантер попытался говорить спокойно, но беспокойство Никки передалось и ему.
– Потому…потому… потому что они убили её, – захныкал омега.
– Кого? – не понимал Хантер, глотая чужую скорбь.
– Собаку. Когда я был маленький, – Никки сам не понимал, почему вдруг решил рассказать эту роковую историю незнакомому альфе, даже Лео об этом не знает, – я ухаживал за дворовой собакой. Не знаю, мне тогда лет восемь или девять было. Друзей у меня не было, зато была она. Домой не мог взять – не по карману, но ухаживал как мог: вычёсывал блох, подкармливал, ласкал. Но однажды она пропала. Я подумал, что её наконец кто-то забрал домой, но через пару дней я нашёл её. Дворовые ребята отравили её крысиным ядом. Они даже не скрывали этого, когда увидели, что я плачу над её телом, подошли и во всём признались, и сказали, что сделали это нарочно, чтоб меня проучить. Дескать, у такого, как я, не должно быть питомцев – недостоин. Убили её из-за меня, понимаешь?
Никки на секунду замолчал, переводя дыхание, и наконец сказал то, что было его девизом долгие годы:
– Никто не должен страдать из-за меня, – а потом добавил с горькой ухмылкой, – даже ты.
Хантер давил подступившие к глазам слёзы и пытался справиться с приступом ярости.
– Не надо злиться, – по-доброму сказал Никки, потому что чувствовал альфье бешенство, которое расходилось волнами по его телу, – это плохое чувство. Точнее, бесполезное.
– Какой породы была собака? – отчего-то спросил Хантер, невольно успокаиваясь от голоса Никки.
– Потомственная дворняга, – попытался пошутить омега. Но Хантер в породах разбирался плохо, поэтому шутку не оценил.
– Ясно.
С этими словами альфа оставил Никки в одиночестве, прокручивая в голове одно лишь слово в страхе, что забудет. Он шёл по улице и, как только нашёл нужный магазин, зашёл внутрь.
Никки с облегчением зашёл в дом, подумав, что наконец отвязался от этого странного альфы.
– Скажи своему другу, чтобы в следующий раз принёс что-нибудь более практичное, – крикнула с кухни мама.
– В смысле? – Никки тотчас пришёл к ней.
– У нас теперь весь холодильник мороженым забит, – шутливо жаловалась женщина, – лучше бы уж мяса принёс.
То самое бесполезное чувство тонкой ниточкой закралось в душу к Никки. Что этот альфа о себе возомнил? Почему он просто не оставит его в покое?
***
Хантер переминался с ноги на ногу, но потом всё-таки нажал на звонок. Через минуту дверь открылась, и на пороге возник Никки с ведёрком мороженого в руке и ложкой во рту, которая тотчас выскользнула и со звоном упала на пол.
– Опять ты? – возмутился омега, хмуря брови. Взгляд его тут же упал к ногам Хантера, около которых покоилась переноска для животных. И он невольно отступил на шаг, ужасаясь собственным подозрениям.
Альфа принял этот жест за несмелое приглашение в дом и, подняв переноску, вошёл в прихожую.
– Это тебе, – сказал он и опустился на колени возле предмета, открывая замок на решётке, – только я, это, – он замялся, – твою породу забыл.
И достал крохотного щенка. Животное было таким маленьким и пушистым, что больше напоминало комочек с мордашкой. Никки даже понять ничего не успел, как потянулся и взял на руки это чудо, расплываясь в улыбке.
– И кто это тут у нас? – Никки, казалось, забыл о существовании альфы, который всё ещё стоял рядом, и разговаривал явно со щенком.
Хантер достал телефон и порылся в галерее, находя нужный снимок:
– Померанский шпиц, – ответил он, читая с экрана.
Никки наконец перевёл взгляд на альфу и попытался придать своему лицу грозный вид, но щенок то и дело облизывал его, явно признавая в нем хозяина, поэтому в воздухе сквозило умиление и нежность:
– Что за цирк ты вчера устроил?
– В смысле? – Хантер оторопело посмотрел на Никки.
– Я про мороженое.
– Какое мороженое? – искренне удивился Хантер. Он давно забыл про мороженое.
– Так, ладно, – махнул рукой омега, прижимая щенка к груди другой, – я верну тебе все деньги за мороженое.
– Да отстань ты от меня со своим мороженым! Не нужны мне от тебя деньги.
– А мне мороженое!
– Поздравляю, только меня в эти интриги не впутывай, я тут вообще ни при чём.
Никки чувствовал, что здесь что-то не так. Альфа был искренним, он и вправду не понимал, о чём речь.
– Чёрт с тобой. А с этим мне что делать? – мальчик посмотрел на щенка в его руках.
– Ну, – Хантер почесал затылок, – можешь любить его и заботиться, там. Не знаю. И ещё, – он порылся в карманах, достал пластиковую карту и протянул её Никки. Потом понял, что тот не возьмёт её, и просто положил на крышку переноски.
– Ты совсем…– зашипел омега, закипая.
– Это на собаку, – перебил Хантер, с удивлением почувствовав эхо раздражения.
Омега закусил губу от досады. Он не мог позволить себе собаку с его зарплатой и долгом за учёбу, но щеночек был таким хорошеньким и желанным.
– Не упрямься, Никки, – тихо сказал Хантер, впервые называя его этим именем.
– Чего ты добиваешься?
Хантер помнил слова Лео – Никки не знает, что они Истинные. Не знает, что Хантер чувствует его эмоции. Не знает, что он всё помнит: страх, боль, отвращение. Хантер не помнит многое, но это он помнит.
– Мне нужно сделать фото, – сказал он, проигнорировав вопрос.
– Зачем?
– Чтобы я не принёс тебе ещё одну собаку завтра, – уклончиво ответил альфа.
– Хорошо, делай, – сказал Никки, а потом резко отвернулся от альфы, встав спиной и уворачиваясь от объектива, – но только после того, как расскажешь правду.
Альфа решил, что уйдёт. Всенепременно. Вот сейчас прямо развернётся и уйдет. А потом понял, что завтра действительно купит ещё одну собаку и выставит себя полным дураком.
– У меня проблемы с памятью, – выдохнул он, надеясь, что этого достаточно. Но омега так и стоял отвернувшись, и ему пришлось продолжить, – пару лет назад нашли в голове опухоль, – омега дёрнулся от этих слов и развернулся в пол-оборота так, чтобы видеть Хантера, – доброкачественную, – попытался унять его альфа, но всё равно чувствовал слабое беспокойство, поэтому просто продолжил, – но неоперабельную. Жить буду, но она расположена очень близко к центру памяти и вызывает нарушения в его работе. Забываю всё: лица, имена, события. Выборочно, конечно, я же не совсем дебил. Вот только некоторые вещи забыть можно, а некоторые – нет, поэтому я фотографирую нужное. Документы, там, людей и так далее.
Хантер поник, он не любил чувствовать себя неполноценным, поэтому попросил Никки:
– Не надо жалеть меня. Я же чувствую, что ты это делаешь.
– Взаимно, – ответил Никки. Они поняли друг друга, – а теперь делай фото и уходи.
Хантер беспрекословно подчинился приказу омеги.
Долго без омеги Хантер протянуть не смог, поэтому через неделю снова наведался к Никки, но понял, что того нет дома и просто ждал его, сидя на лестнице. Через час он почувствовал доносящийся с нижних этажей и нарастающий запах свежести и радостный щенячий писк. Никки почти не удивился, когда увидел Хантера, но от язвительного комментария не удержался:
– Это начинает быть похожим на преследование, – сказал он, пуская альфу в дом.
– Это оно и есть, – ответил Хантер, проходя в гостиную.
Никки прошёл в ванную и тщательно вымыл Тайни, который, казалось, на прогулке больше всего любил валяться в грязи своей белоснежной шёрсткой.
Омега вернулся в гостиную с завернутым в полотенце щенком на руках и сел напротив Хантера.
– Ему нравится, когда я кутаю его в полотенце, – сказал он, растирая маленькое создание.