Скрывать не стану, иногда начинает казаться, что я фантазирую, выдаю желаемое за действительное, впадаю в некий иррационализм. Но проходит день-другой, и все повторяется сначала.
Не стану утверждать, что в природе существуют биополя, исцеляющие тело. Но те, что лечат душу, — несомненно. Это токи, возникающие помимо воли и желания у людей, симпатизирующих друг другу. Каждый из них — сверхчувствительная рация, настроенная на строго законспирированную от мозга частоту, и передающая беспрерывно. Принимать позывные может единственный человек в мире — тот, кому они адресованы: любой радиоперехват (куда там шпионским романам?) исключен. Не помогут в данном случае и самые мощные „глушилки“. Не существует в природе силы, могущей заставить замолчать это чудо, имя которому Влюбленность.
Наверное, в твоих глазах я выгляжу смешной и наивной для своего возраста. Пусть!
Объективности ради, надо сказать, что себя он пока не выдал ни одним словом. Наверное, из скромности. Но обедает последнее время с нами, хотя поначалу ездил домой. И, мне кажется, не столько „с нами“, сколько „со мной“.
Добрый, неуклюжий увалень, каких сейчас и не встретишь! Между прочим, способен на прикольный шаг, а в таких натурах, согласись, подобное — редкость. Знала бы ты, какой номер он недавно отколол, какое письмо мне прислал! И хотя оно анонимное — его рук дело: я очень хитро проверила. На следующий день попросила его одолжить конверт (якобы нужно что-то срочно отправить, а на почту бежать некогда). А знала, что у него в столе лежат. И что ты думаешь? Врученный мне, как две капли воды, походил на тот, который опустили в почтовый ящик.
„Так в чем же дело? — спросишь ты. — Приглашай вскоре на свадьбу!“.
„А в том, что решительного шага он не делает“, - отвечу я.
Вот и все, моя дорогая Надежда. Написала с три короба, не обессудь.
Просто как-то зябко. От одиночества. От повсеместной несправедливости. От…
Ладно, а то заведусь снова.
До свидания. Целую крепко-крепко и еще крепче — обнимаю. Елена.
P. S. Зимою получу отпуск, и, может, выберемся с Димкой в родные края. Тогда увидимся и поговорим. Соскучилась по всех вами страшно».
Что такое жизнь? «Форма существования материи, закономерно возникающая при определенных условиях в процессе ее развития» —гласит «Философский энциклопедический словарь». Сергей Иванович Ожегов более демократичен, а, следовательно, и понятен: «Физиологическое существование человека, животного». Современный образованный индивид скажет: «Промежуток между рождением и смертью». «То, чему сегодня радуешься, словно дитя малое, а завтра проклинаешь, как палача» — уточнит менее образованный.
А что если посмотреть на вопрос под чисто математическим углом? Как именно? Да хоть сквозь призму привычных для поколения, выросшего при социализме и рожденных им, пятилеток (впрочем, среднесрочные планы развития используют многие государства).
Итак, срок активной жизни у большинства ограничивается шестьюдесятью годами. Разбиваем их на пятилетки. Получается двенадцать. Но ведь именно столько месяцев в году! Присваиваем каждой «пятилетке» названия: первая — январь, вторая — февраль и так далее. Выходит, каждому из нас предназначено прокантоваться на земном шаре — в здравом уме и трезвой памяти — один-единственный Условный Год. Двадцать тебе — апрель, разгар весны. Сорок стукнуло — август, последний месяц лета: осень не за горами. Смотришь, а там и зима стучит в окно…
В лаборатории «Вечный календарь» занимал почетное место на стене. Рядом с графиком отпусков, напоминая, что на грешной земле бренно все, включая восемнадцать дней заслуженного отдыха.
— Жаль только, — ехидничал, как обычно, Николай, — что наш «Календарь» нельзя всучить спонсорам в виде выполненного пункта договора. В противном случае, представляете, какой триумф ожидал бы украинскую науку! Небольшой коллектив — и вдруг разработка на уровне мировых стандартов.
Николай тоже недавно появился у них: перевели из структурного соседнего подразделения, где уже год не видели зарплаты. Видимо, имел своих людей в руководстве или где повыше. Однако уже успел стать своим. Занимаемую должность парень с присущим ему чувством юмора определил так: младший научный — по жалованью, старший — если нужна достойная кандидатура для поездки, нет, не за границу, а на склад за материалами для шефовой дачи. Все согласились, что он недалек от истины и умеет творчески мыслить.
Атлетически сложенный, с правильными чертами лица новичок, лицезрея которые не одна записная красавица испустила вздох, вдобавок к этому еще и блестяще играл на гитаре. Если приплюсовать еще нешуточное увлечение греческой философией, то становилось ясно: быть душой любой (любящей пустую болтовню или умную беседу) компании ему было написано на роду. В то же время о мягкости, но отнюдь не безволии и нерешительности, говорил недостаточно очерченный и чуточку скошенный подбородок, а плотно прилегающие уши — о недюжинном интеллекте и цепкой памяти.