— Альва, ты больна? И… что с ребенком?
Где-то сзади сдавленно пискнула Лотэсса, а время застыло, растягивая на вечность каждый миг.
— Все хорошо, любимый, — Альва коснулась рукой его щеки. Элвир накрыл ее ладонь своей, чтобы удержать, с болью замечая, как холодны и слабы эти нежные пальцы. — И со мной, и с малышкой.
— Что? — он непонимающе уставился на жену. — Откуда ты знаешь…
— Элвир, обернись, — велела она, улыбнувшись. — Да не туда, к окну.
Он послушно повернул голову и едва удержался от того, чтобы вскрикнуть, точь-в-точь как Лотэсса. Около окна стояла колыбель. Пышный кружевной балдахин сливался с оконными шторами, немудрено, что он сразу не заметил. Впрочем, он смотрел только на жену, а не оглядывал комнату.
— Так значит… — он задохнулся, не в силах закончить фразу.
— Она родилась сегодня, — в голосе Альвы звучали счастье и гордость. — И ты все-таки пришел, как обещал.
Элвир стоял на коленях возле кровати жены, покрывая поцелуями ее ладони. Он больше не решался сжимать ее в объятиях, хотя безумно хотелось.
Лотэсса на цыпочках подошла к колыбельке и осторожно откинула полог.
— Какая крошечная! — она протянула было руку, но тут же убрала ее. — Даже прикоснуться страшно.
Торн наконец оторвался от Альвы и заглянул в колыбель. Малышку едва было видно среди вороха шелков и кружев. Она спала. Однако, словно почувствовав пристальное внимание, распахнула глазки. Лотэсса отступила назад, оставив их с дочерью наедине.
— Я могу ее взять? — спросил он и, не дожидаясь ответа, потянулся к колыбели.
Неужели это крошечное, беззащитное, прекрасное создание — его дочь? Та, в ком слились воедино частицы его и Альвы, живое воплощение их любви и неразрывной связи. Торн считал, что не в силах любить кого-то сильнее, чем Альву, но эта малышка легко доказала обратное, за считанные мгновения став для него такой же важной, как и жена. Его безграничная любовь доставалась не только и не столько прелестному младенцу в кружевном одеяльце, она простиралась дальше, на годы, на десятилетия. Он уже сейчас любил смешную малышку, которая учится ходить, шаловливую девчонку, красивую и умную девушку, удивительную женщину…
— Ты рад? — голос Альвы вырвал его из грез, вернув в реальность, не менее прекрасную.
— Я счастлив! — он аккуратно присел на край постели, продолжая сжимать в руках сверток с малюткой. — Ради этого я бы шагнул за Грань и вернулся.
— И ты не скажешь, что хотел сына?
— Не скажу, любимая, — он с нежностью провел рукой по ее лицу. — У нас еще будут сыновья, но вряд ли кого-то из них я смогу любить сильнее, чем эту девочку.
— Так нечестно! — Альва рассмеялась, но тут же закашлялась бессильно рухнув в подушки. — Все хорошо, не переживай! — очевидно, жена разглядела смятение на его лице. — Просто слабость. Мне нужно время, чтобы восстановить силы.
Заслышав шаги, Элвир оглянулся и увидел, как Лотэсса, обняв мужа и брата за плечи, выводит их из комнаты. Он послал ей в спину благодарный взгляд, радуясь возможности наконец-то остаться наедине с женой и дочкой.
— Ты все-таки пришел, — повторила Альва, глядя на него с нежностью, от которой перехватывало дыхание.
— Хотел бы я сказать, что это моя заслуга, но это будет ложью. От меня вообще ничего не зависело. В этой битве мне отвели роль даже не мелкой разменной фигуры, а просто наблюдателя, случайно оказавшегося на месте событий.
— О какой битве ты говоришь? Ты о том, что творилось в Тиарисе?
— Нет. Судьба Анборейи вершилась за ее пределами. Но это не была битва в прямом смысле. Скорее уж признание поражения, обернувшегося победой. Я бы рассказал тебе все подробно, но ты слишком устала для таких историй.
— Вот еще! — возмутилась Альва. — Думаешь, я отпущу тебя и улягусь спать. Как бы не так. Давай рассказывай все! — потребовала она.
И Торн рассказал, начав с того момента, как они с Валтором и Лотэссой угодили в ловушку, пытаясь бежать из захваченного дворца. Рассказал об Изгое и великой жертве Маритэ. О судьбе Хранителей, отныне уготованной Валтору и Лотэссе.
— Значит, они будут жить вечно? — в словах Альвы был скорее испуг, чем радость или, тем паче, зависть.
— Да, — кивнул он. — Но это решение Дэймора изменило не только их судьбу, но и мою. И твою тоже, поскольку наши жизни неразрывно связаны.
— А причем тут мы?
Альва, казалось, испугалась еще больше. Неудивительно. Чего хорошего можно ждать от Изгоя?
— Не бойся, родная. Это не плохо. Наверное.
— Не томи уже. Говори!
— В общем, — он замялся, не зная как лучше преподнести новость, которая в любом случае огорошит жену, — ты теперь королева, жизнь моя.