И все же, несмотря на большие потери, фашистские полки продолжали остервенело атаковать, лезли буквально напролом. Обстановка накалилась до предела. Старший лейтенант Болдырев видел, как орудийные расчеты, выполняя его команды, метко поразили еще два танка, заставили остальные вражеские экипажи маневрировать, искать выгодные подходы к орудийным окопам.
Однако гаубицы батареи были расставлены так, что все подступы к одной из них простреливались с позиций других. Гитлеровским танкистам трудно было найти лазейку и проникнуть на высотки. К тому же наиболее доступные места перед батареей были заминированы.
У орудия, где заряжающим был красноармеец П. Федоренко, разорвался снаряд. Когда рассеялся дым, Федоренко увидел, что из всего расчета в живых остались только он и наводчик С. Степанов.
— Крепись, Сережа! — крикнул товарищу заряжающий. — Видишь, справа прет на нас нечистая сила!
— Вижу, Петя, давай снаряд, заряжай!
Подведя перекрестие панорамы под нижний срез лобовой брони, наводчик дернул за ручку спускового механизма. Танк дернулся и остановился, но успел выстрелить. Снаряд, выпущенный его пушкой, пролетел мимо и разорвался где-то в лесу. Степанов увидел, как танк развернуло вправо. И тут же послал в его борт еще один бронебойный. Машина задымила и умолкла.
Но оба артиллериста тут же увидели еще один вражеский танк. Он подбирался к ним с другой стороны. Раздался оглушительный взрыв. Федоренко упал в ровик. Его завалило землей, а когда поднялся — не узнал своей позиции. Все вокруг дымилось, Степанов лежал весь в крови. Помощь ему уже не требовалась. Лишь орудие стояло целехоньким. Боец повернулся к танку, до которого было не более пятидесяти метров. Изо всех его щелей [242] валил дым, вражескую машину подожгли артиллеристы с соседней позиции.
Собравшись с силами, комсомолец пополз к орудию, открыл замок и вогнал в казенник очередной снаряд. Затем присел у панорамы, взялся за маховики вертикальной и горизонтальной наводки. К его позиции приближалась еще одна бронированная махина. Тщательно прицелившись, Федоренко произвел выстрел. Танк загорелся, но за ним ползли все новые.
Герой-артиллерист понял: зарядить гаубицу и произвести выстрел уже не успеть. Он прыгнул в укрытие. Мощным ударом корпуса танк разбил орудие, перевалил через бруствер окопа и стал удаляться. Сообразив, что теперь эта боевая машина ему не страшна, Федоренко схватил бутылку с горючей смесью, размахнулся и что есть силы метнул ее в кормовую часть. Тотчас полыхнуло пламя. Боец поднял над головой винтовку и яростно потряс ею в воздухе. Но тут же рухнул на землю...
Позиция орудия была так близка к нашему НП, что мы с комдивом Цибиным и комиссаром Погосовым видели все это сами. А о том, что происходило на позиции, о своих мыслях и переживаниях во время неравного поединка с фашистскими танками рассказал комиссару полка заряжающий Петр Федоренко, когда пришел в сознание в медсанбате дивизии. Раны его, к сожалению, оказались очень тяжелыми, и через несколько дней Федоренко скончался.
Батарея Николая Болдырева выстояла, хотя в ней и осталось только два орудия с неполными расчетами. Когда она вела бой, немецкие танки так близко подошли к нашему НП, что все мы тоже приготовились к бою. Нам с Цибиным и Погосовым, как и остальным, принесли гранаты и бутылки с горючей смесью.
Меня позвали к телефону. На проводе был генерал Фекленко. Выслушав его, я тут же передал трубку Цибину.
— Вас понял, спасибо! Мы готовы!.. — закричал комдив и приказал всем смотреть на дорогу, выбегавшую из леса. Там с минуты на минуту должны были появиться наши танки. Целый батальон!
Командир корпуса учел критическое положение, сложившееся на участке 43-й танковой дивизии, и решил с ходу ввести в бой подошедшее подкрепление — свой последний резерв. Командир батальона майор Быстров, встреченный еще в лесу заместителем командира дивизии [243] по строевой части полковником Кириченко, выехал вперед и с его помощью оценил обстановку, принял решение. Когда батальон подошел, он вызвал командиров рот, поставил задачу, развернул подразделения на опушке в боевой порядок, и танки ринулись в контратаку, нанося врагу удар во фланг.
Советские танки смяли вражеские подразделения и начали громить их. Танкистов поддержали артиллерия и оставшиеся в дивизии танковые подразделения. Положение было восстановлено. Соединения корпуса закреплялись на достигнутых рубежах. В стане врага поднялся серьезный переполох. Массовое применение советских танков на небольшом участке фронта корпуса оказалось для фашистского командования неприятной неожиданностью. Гитлеровцы срочно перешли к обороне.
Тем и закончилась попытка генерала фон Клейста расправиться с 19-м механизированным корпусом, используя внезапность. Сюрприза, который готовил нам старый фашистский волк, не получилось...
* * *
Защитить Киев! Такая задача была поставлена не только перед войсками Юго-Западного фронта, которые стойко вели кровопролитные бои на подступах к столице Советской Украины. На защиту города поднялись рабочие, служащие, студенческая молодежь, колхозники окрестных поселков и деревень. Десятки тысяч добровольцев осаждали военкоматы с просьбой зачислить их в истребительные батальоны, призвать в ряды Красной Армии. Из их числа формировались маршевые роты, уходившие на фронт на пополнение соединений и частей действующей армии, а также отряды истребителей танков, проходивших подготовку в специальных лагерях. Многие рабочие, служащие учреждений, преподаватели вузов влились в отряды гражданской обороны, которые несли охрану учреждений и предприятий в городе, вылавливали диверсантов и шпионов в близлежащих лесах, помогали тушить пожары, уничтожали сбрасываемые с воздуха зажигательные бомбы. Еще большее количество киевлян, в основном женщины, возводили укрепления в самом городе и на ближних подступах к нему.
Все эти люди тоже являлись участниками битвы с немецко-фашистскими захватчиками, искренне верили в то, что врагу не удастся захватить их любимый город, и делали все, чтобы этого не случилось. [244]
В оккупированных районах Ровенщины и Волыни уже начали действовать отряды народных мстителей, которые уничтожали мелкие фашистские гарнизоны, подрывали железнодорожные и шоссейные мосты, разрушали линии связи в тылу врага.
Народ поднялся на священную войну против немецко-фашистских оккупантов, вторгшихся на нашу родную землю. Единство народа и армии повышало стойкость и упорство войск, ломало планы фашистского командования...
Начиная с 24 июля в течение почти двух недель в полосе 5-й армии отмечалось заметное ослабление активности немецко-фашистских войск: противник закреплялся на достигнутых рубежах. Эта относительная передышка дала нам возможность осуществить немало мероприятий по усилению боеспособности соединений и частей, позволила провести продуманную перестановку кадров командиров и политработников.
Напряженно трудились в те дни дивизионные партийные комиссии. Были рассмотрены сотни заявлений бойцов и командиров о приеме в партию, выданы партийные и комсомольские документы. Партийные организации рот, батальонов и полков пополнились большим отрядом молодых коммунистов, проявивших в боях беззаветную преданность партии, народу.
Как только представилась возможность, я поехал в танковый батальон майора Быстрова, чтобы провести митинг, побеседовать с танкистами, разъяснить командирам и политработникам вызванную обстановкой необходимость временно поротно передать батальон на усиление танковых полков. Танкисты с пониманием восприняли это решение. Теперь в наших танковых полках насчитывалось по 20–25 боевых машин, в основном КВ и Т-34. Это уже была сила. Кроме того, мы несколько изменили составы экипажей. В них влились многие обстрелянные, получившие боевой опыт механики-водители, башенные стрелки, стрелки-радисты. Большей частью это были коммунисты и комсомольские активисты, благодаря которым заметно усилилась боеспособность танковых взводов и рот.
Произошла значительная перегруппировка войск и в масштабе всей 5-й армии. Остаткам частей некоторых стрелковых соединений и нашему корпусу во взаимодействии с соединениями 31-го стрелкового корпуса пришлось [245] переместиться дальше на восток и вести бои уже под Чигирями, Писками и Бондаревкой, которые находились на юго-восточном участке армейской полосы, где фашистское командование продолжало попытки окружить обескровленные соединения армии.