— Батюшка… — староста с лица спал, побелел весь, — сам наместник!
Среди толпы селян тишина воцарилась, слышно было даже как шмель невдалеке прогудел. Люди глазам своим не верили. Они наместника и не видали никогда, один только староста Эртена в лицо и знал. А он вдруг спину впополам согнул, рукою земли докоснулся, а за ним следом и остальные. Особо впечатлительные на колени бухнулись.
— Сам наместник и пришлый с ним, — кто-то сбоку шепнул, признав Тинара.
— Неужто прогневили тебя, что сам явился? — вопросил староста, не смея разогнуться и глаз поднять. — Да кто ж осмелился покой твой потревожить, неужто беда какая прик…, — тут староста замолчал, голову поднял и очень выразительно на меня поглядел. Так выразительно, что я себя неправой безо всякой вины ощутила. Сразу сказать захотелось: «Не я это была, не ведаю ничего».
Эртен спешился, но все равно над толпой возвышался. Люди так и стояли, головы склонив, перепугались все насмерть.
— Приехал лично спасибо сказать за лучницу, вовремя послание важное доставившую, жизнь мне и остальным спасшую.
Руки на груди сложил и стоит, хмуро на людей взирает, а вокруг шепотки точно шелест прибоя морского, никто громко говорить не решается, а изумление не в силах сдержать.
— Какую лучницу? — староста не сразу понял.
— Ее Мира зовут, и стоит она за спиной того человека, — указал на меня Эртен.
Старосте совсем плохо стало, а деревенские еще громче заговорили, тут еще Тинар масла в огонь подлил.
— Собратом называют воина, с которым в бою побратался, а я Мирку посестрой назову, потому как и мне жизнь спасла. Кто здесь на сестрицу названую хулу и напраслину возводил? У кого язык шибко длинный да во рту не умещается?
И ухмыльнулся кровожадно, люди даже отступили подальше, а мы втроем да староста и гости наши в самом центре оказались.
В этот миг Тальраир надумал слово взять, и после его речи староста вовсе в ступор впал, не говоря уж про жителей:
— Я как посланник эльфийского королевства пришел выразить благодарность за то, что Мира в стычках с тварями и иными существами опасными храбро сражалась, в бою себя не жалела. Не только людские земли, но и наши защищала от великой напасти, способной распространиться подобно пожару и сгубить все живое.
В деревеньке моей в эльфов отродясь не верили, а тут стоял один из них, еще и такое вещал. Кто-то там за спинами людскими в обморок хлопнулся. Я бы даже обрадовалась, кабы то Рося оказалась. Она все любила повторять, что наставник мой про другие народы врал.
Вот так и сделали меня Мирой-героиней, а сельчане теперь вместо того, чтобы с позором из деревни гнать, спины передо мной сгибали и хвалу возносить стали, сами же все никак поверить не могли, что им то не пригрезилось.
ЭПИЛОГ
— А там что за дерево? — я эльфа спросила.
— Священное. Его-то и называют Хина или Далхар.
— О, — смогла я вымолвить, вновь с любопытством разглядывая белоснежные ветви и прозрачные, почти невидимые листья. — Я из воспоминаний Шеаллин знаю лишь, что оно для эльфов сродни божеству плодородия нашему. Я ведь не всю память взять успела, нечасто воспоминаниям предавалась, лишь когда что-то важное узнать хотела.
— К этому дереву ходят поклоняться супруги и только после того, как обменяются брачными обетами. Поэтому Шел и сама мало о нем знала. Юным девам открывают секрет материнства в день перед свадьбой.
— А до того не знают, откуда дети берутся?
— Я ведь про традиции говорю, — усмехнулся Тальраир, — а глубина знаний больше от воспитания и любознательности зависит.
— Ага, — я легонько толкнула эльфа в бок и остановилась рядом с ним под густой шелестящей кроной.
Вот бы Эртена сюда привести и показать ему чудеса эльфийские. Сколько всего в этом королевстве необычайного, такого, отчего дух захватывает. Жаль, не эльфам сюда путь закрыт. Сейчас лишь обсуждалось, чтобы послов и с нашей стороны привечали.
Меня же здесь за особенную держали, хорошо ли, плохо ли, это с какой стороны посмотреть. Я ни с какой не смотрела, поскольку жить здесь не собиралась. Тальраиру долго уговаривать пришлось, чтобы меня в гости зазвать. А еще он Эртена несколько дней упрашивал и уверял, что с моей головы даже волосок не упадет.
В памяти ярче всего воспоминание отложилось, когда Тальраир привел к порогу дома, по чужой памяти знакомого. Двери распахнулись и вышел из них высокий, статный эльф с волосами золотыми.