— Ух ты, Севка зубрит! — удивилась Вера.
— Молодец! — подхватила Алеся, расчесывая челку перед маленьким круглым зеркальцем. — Кому хочется задание на осень получать?
Сева смотрел в книгу и про себя злорадно посмеивался. Поговорите, поговорите… Скоро начнется потеха.
Прозвенел звонок. В конце коридора послышался голос Ирины Ивановны. Сева похолодел. А вдруг изменили расписание, и сейчас вместо зоологии будет русский? Да Ирина Ивановна в обморок упадет, если стол откроет.
А она откроет, обязательно откроет, она всегда деревянной ручкой пишет, да и мел достать нужно.
— Сева, Сева, что с тобой, — потянула его за рукав Вера. — На тебе лица нет!
Сева отдернул руку и, роняя на пол книги и тетради, вытащил из портфеля сумку. Бежать к столу, пересадить лягушек назад, пока не поздно! Конечно, все будут смеяться, но что ты сделаешь. Он ведь не ради Ирины Ивановны полдня вчера угробил на этих квакушек…
Но тут открылась дверь, и в класс вошел Пал Палыч. А Ирина Ивановна прошла дальше, в шестой «А».
Сева шлепнулся на место и облизал пересохшие губы: пронесло!
…В руках у Пал Палыча были какие-то банки с заспиртованными ящерицами. Прижимая классный журнал острым подбородком, он двигался к столу, словно эквилибрист, боясь уронить свою ношу.
Аккуратно поставив все на стол, Пал Палыч поправил очки и поздоровался с ребятами. Класс ответил недружным хором: все торопливо зашелестели учебниками. Кому-то понадобилось разыскать в портфеле тетрадь, кому-то — спросить у соседа книжку.
Учитель двумя пальцами подтянул узелок галстука, открыл журнал и, не обнаружив на столе чернил и ручки, рывком выдвинул ящик.
Не успел он прийти в себя от изумления, как самая большая, самая мерзкая лягушка тяжело шлепнулась на журнал, прикрыв собой не одну двойку.
Это явилось как бы сигналом для других лягушек. Они выпрыгивали так поспешно, словно боялись снова попасть в темный неуютный ящик.
Все повскакивали с мест, а Вера, взвизгнув так, словно ее ущипнули, взобралась на парту и сжала кулачки, будто собралась с кем-то боксировать. Больше всего на свете Вера боялась лягушек, даже самых симпатичных.
Пал Палыч, прижав пинцетом к журналу один из Севкиных «подарков», с интересом рассматривал его, не обращая внимания на то, что остальные лягушки устроили состязание по прыжкам в длину и ребята ловят их.
— Поразительный экземпляр, — наконец вымолвил он. — Поразительный.
Прошло добрых пол-урока, пока они были водворены в банку из-под помидоров. Пал Палыч собственноручно завязал горлышко банки куском марли и поставил на окно. А потом строго глянул поверх очков на ребят и спросил:
— Кто?
Класс молчал, только Вера испуганно вздрагивала и поглядывала на Севу, сохранявшего олимпийское спокойствие.
Пал Палыч повторил вопрос, но, к Севиному удивлению, в голосе не было ни раздражения, ни обиды.
— Ну ладно, не хотите говорить, и не надо, — сказал он. — А жаль. Что ж, начнем урок. Шутько, к доске.
…В этот день Пал Палыч не поставил ни одной двойки. Только несколько раз, будто очнувшись от каких-то своих мыслей, он вскидывал вверх указательный палец и произносил:
— По-ра-зи-тель-ный экземпляр!
Ребята решили, что это плохое предзнаменование.
В том, что лягушек в класс притащил именно Сева, никто не сомневался. Игорь Бородич без труда установил, что Сева сегодня пришел в класс самый первый, так что сделать это больше было некому. Да Сева особенно и не отпирался. То, что учитель не рассердился, а, скорее, обрадовался его проделке, было непонятным и удивительным.
После уроков Севу принялись прорабатывать.
— Умел натворить — умей и отвечать! — Глаза Игоря Бородича горели гневом. — А еще пионер, называется, — добавил он, вкладывая в портфель учебники и тетрадки.
— Я думала, от страху умру, — пискнула Вера. — Больше за партой с тобой сидеть не буду. Так и классной скажу. Может быть, ты завтра в школу скорпиона принесешь? Молодец среди овец…
— Надо будет, и принесу, — пробурчал Сева, вытаскивая из своих бездонных карманов ручки, карандаш, белый ластик и два яблока.
— А ты не груби, а ты не груби! Подумаешь, герой нашелся — класс позорить. Теперь склонять будут на каждом собрании. А ты у нас спросил, хотим мы этого или нет? Спросил? — Коля вышел из-за парты, поправил очки, и, заложив руки за спину, почти так же, как это делает Пал Палыч в минуты раздражения, зашагал по классу.