Тяжело поднявшись с корточек, Пал Палыч взглянул на часы.
— Ого, поздно уже! Теперь — спать. Ты, Сева, на диване ляжешь, а Вася — на кровати. Обо мне не беспокойтесь, у меня еще кресло раздвижное есть. А родителям вашим я позвоню.
— Нет, я лучше домой пойду, — вдруг застеснялся Сева, поглядывая на мирно отдыхавших змей, словно спать ему предлагали не в соседней, а в этой комнате.
Но усталость и пережитые волнения брали свое. Некоторое время он еще слышал, как Пал Палыч шагал по комнате взад-вперед, а потом, набрав телефонный номер, говорил, прикрыв трубку ладонью:
— Они у меня. Я их спать уложил. Да вы не беспокойтесь, утром я их домой отошлю.
Сон укутал Севу таинственным покрывалом.
В окно лукаво заглядывал светлый глаз луны, а обитатели таинственной комнаты притихли в ожидании первого солнечного луча.
Сева вырабатывает характер
Сева в общем-то неплохой мальчишка. Так во всяком случае считают ребята. Но все равно недостатков у него — как комаров на болоте в летнюю пору.
Вся многотрудная Севина жизнь проходила под девизом: если можешь, делай наоборот. И вовсе не потому, что он этого хотел. Думаете, трудно ему, Севе, вычистить собственные ботинки? Или, скажем, сходить в магазин за молоком? Нет! Что вы! Но просто когда дело доходит до всех этих вещей, неожиданно находится совсем другая работа. Вдруг окажется, что обыкновенный гуталин отлично смазывает шарикоподшипники для самоката, а дорога за молоком сворачивает к пустырю, где ребята гоняют мяч.
Но теперь Сева решил: хватит! Пора взять за шиворот собственный характер (потому что именно в нем дело) и вытрясти его на ветру от всего лишнего, как одежку. Севин характер должен стать железным. Для этого нужно совсем немного.
Перво-наперво, рассуждал Сева, необходимо составить режим дня. А все на свете режимы дня составляются так, чтобы их невозможно было выполнять. Об этом знает каждый мальчишка. Что, скажете, неправда? Ну, положим, с 4 до 6 часов у тебя по режиму приготовление уроков. Сиди себе и решай задачи, учи грамматику. Или, например, историю — все равно. Но почему-то всегда так получается, что в это время по телевизору фильмы интересные идут. Пойдет тебе в голову какая-то там грамматика? То-то… Или, скажем, другой пример. С 2 до 4 часов по режиму ты можешь гулять. Иди на улицу и играй себе на здоровье в казаков-разбойников или в футбол. А тут дождь. Попробуй гулять, если и носа на улицу высунуть нельзя. Небесная канцелярия не сверяет прогноз погоды с твоим режимом дня. Вот почему, чтобы выработать в себе железный характер, надо научиться беспрекословно выполнять режим независимо от любых обстоятельств. Надо — значит надо.
Так решил Сева, когда прикреплял кнопками к стенке аккуратный листок бумаги, на котором была расписана вся его неорганизованная жизнь до последней минуты.
— А зачем ты эту бумажку повесил? Чтобы красиво было? — спросил Севу Андрейка, подавая последнюю кнопку.
Сева снисходительно потрепал рукой кудрявую Андрейкину макушку:
— Вот еще! Запомни: твой брат решил стать железным человеком.
— Же-лез-ным?! — испуганно вскрикнул Андрейка. — Это… Это как трамвай, да?
— Причем тут трамвай? Я хочу воспитать в себе железную волю. Волю, понимаешь? Волю…
Насвистывая песенку, Сева принялся приводить в порядок письменный стол, благо времени до приготовления уроков оставалось еще целых пятнадцать минут.
— Севка, а у стола какая воля, деревянная?
Если у Андрейки возникали вопросы, он мог извести ими даже человека с железной волей.
— Ни деревянной, ни бетонной воли у стола не бывает. Понимаешь? Нет и не бывает. Она только у человека, эта воля, и то не у всякого.
— А у тебя? — вытаращив глаза-пуговки спросил Андрейка.
— У меня есть.
— А у папы?
— И у папы, — ответил Сева, слегка подумав.
— A-а… у мамы?
— Знаешь что, убирайся-ка ты отсюда со своими дурацкими вопросами, а то тресну.
Андрейка грустно уселся на диван. От серьезной проблемы воспитания характера его отвлекла дырочка в обшивке. На прошлой неделе ее еще не было. Дырочка похожа на норку. Маленькую такую норку, где могут жить мышки, тоже маленькие. А Андрейка, если захочет, станет котом. Для этого достаточно стать на четвереньки и сказать грозно-грозно: «Мяу!» И тогда у него тоже будет воля, только не такая железная, как у Севы, а обыкновенная, кошачья.
Целую неделю Сева упорно выполнял режим дня, если не считать того, что два раза сбежал в кино, когда нужно было делать уроки, да один раз проснулся вместо семи часов в девять. В дневнике у него прибавилось четверок и даже завелись две пятерки. И сейчас он решил проверить себя еще раз на выдержку.
Ветреным, дождливым днем Сева отправился на прогулку.
Дождь хлестал его по щекам, вода текла за шиворот, но он отважно шел вперед по черным, сверкающим лужицам.
Настроение было боевое, хотя Сева промок до последней нитки. Ботинки чавкали и, как киты, выбрасывали струйки воды при каждом шаге.
Но вот ниточки дождя стали тоньше и вдруг совсем оборвались. На небе засияло солнце. Солнце ощупывало Севу своими лучами и удивлялось, какой он мужественный и мокрый.
Последняя тучка убежала за дома.
— Ура! Победа! — не удержался Сева и подбросил в воздух то, что еще час тому назад называлось кепкой.
«Есть у меня сила воли! — радостно думал он. — На чем бы себя еще раз проверить?»
В кармане был рубль — двадцать пятаков. Четыре раза в кино сходить можно или комплект польских марок купить. Или…
Только сегодня Сева марки покупать не будет. И в кино не пойдет. Не хочет — и все!
Возле магазина продавщица мороженого принимала новую партию товара.
— Сорок пять, сорок шесть, сорок восемь… — считала она, и белые кубики падали и падали в ненасытный ящик.
«А что, смог бы я съесть все это мороженое? — подумал Сева. — Наверное, нет…»
Один раз он съел пять порций, но получил после этого ангину.
— Мальчик, какое тебе? — сердито спросила мороженщица. Ей, видимо, надоело, что Сева так долго стоит возле нее и ничего не покупает.
— Три фруктовых, два пломбира, два сливочных! — выпалил Сева и высыпал на ящик все свои сбережения. В кармане сразу стало пусто.
— Ты не хулигань, — вдруг рассердилась тетенька еще больше, — а то я милиционера позову.
— А я и не хулиганю… Давайте мороженое, а то у меня в животе жарко. Сколько получится, столько и давайте. На все.
Забрав покупку, он завернул в парк и сел на ближайшую скамейку. Неподалеку играли ребята. Они бегали и шлепали друг друга ладошками. Игра называлась «пятнашки». Увидев, что столько мороженого досталось одному мальчишке, ребята тут же окружили скамейку и задумались. Им расхотелось играть в «пятнашки», и у них появился нездоровый интерес к этому счастливчику.
Сева развернул фольгу и посмотрел на аппетитный шоколадный кирпичик. С какого конца начать?
Один из мальчишек не выдержал:
— А оно холодное?
— Конечно. Где ты видал мороженое горячее?
Сева откусил коричневую корочку шоколада, а мальчишка облизнулся.
— Оно вкусное?