Варвара, держа осанку до того прямую, что, казалось, у неё вместо позвоночника палка, и не опуская подбородок к груди ни на дюйм, смотрела куда-то сквозь деревья.
Она осознала, что же ее ждёт, какую судьбу ей уготовила Ирея, и от того, глаза блестели, а нижняя губа, которую молодая женщина незаметно для себя кусала, трескалась и на ней выступали маленькие, меньше головки комар, капельки крови.
Варвара не замечала той красоты предгорных равнин, что растянулись на десятки миль от срединных параллелей до практически самого севера Империи. Та свобода, о которой мечтала скакать лошадка, которую исходили бродячие цирки и вольные кочевники, что не могли дышать воздухом цивилизации, была прозрачной или вовсе несуществующей сейчас для леди. Она будто забыла о ней и погрузилась в то вязкое, трясущееся от прикосновений желе неосознанности и спасательного безмыслия.
Варвара не думала. Ей не было дела до происходящего.
Иногда в ее голову приходила мысль о том, что это состояние далеко от нормального, что необходимо что-то делать, но она тут же пряталась под влиянием надвигающегося серого слизня.
А в то время коляска уже замедлялась около двухэтажного дома.
По две стороны от парадного крыльца выстроились слуги в ливреях. Они стояли друг напротив друга, морщились от жары и скуки, будто ожидали лишь одного: быстрее уйти в людскую.
А Варвара не просто не замечала колоны, выполненные в ионическом ордере, фризов и прочего достояния архитектурной мысли, она выпала бы из коляски, если бы лорд не придерживал ее за руку.
До чего же странное состояние, опасное для сердца и головы. Даже князь, на время забыв о своих бумажках, которые готов был принять слуга, протянувший руку, обратил внимание на жену. Он отдал документы, покачал головой, достал из внутреннего кармана камзола блокнотик и грифель, обмотанный бумагой, и сделал какую-то запись.
Чем может заниматься человек, находящийся в подобном состоянии? Да, собственно, ничем, лишь ходить по комнатам призраком самого себя, сидеть на подоконнике, покрытом слоем пыли.
Князь, посоветовав приказным тоном занять любую комнату на втором этаже из открытых, ушёл, вероятно, в кабинет.
Так Варвара оказалась предоставлена самой себе в большом, удивительно пустом доме. У отца всегда бегали слуги, всегда были гости, шум, запахи и звон монет. Купцы ли или же дворяне это были, дом отца всегда открывал двери, если деньги жали их карманы.
А здесь тишина… такая, что слышно тиканье часов в соседней комнате.
Мерные, одинокие тик-так оказались не в том месте. Холодно, пустынно, вычурно.
Это Варвара замечала краем сознания, старательно прячась от мыслей. Нет, она не была той, кто обычно бежит от проблем. Наоборот, в делах отца Варвара их решала. Но сейчас, когда реальность требовала от вчерашней девочки действий, от которых зависит ее жизнь, она растерялась. Так сильно, что проще было взять передышку и плыть по течению, даже если это течение способно увлечь в палату номер шесть.
Хотя едва ли Варвара понимала, что следует за тем слизнем.
Она остановилась около дверей, из которых выходило больше всего шума, около кухни.
Тепло из неё валило вкусно пахнущим паром. Запах этот состоял из тушенных мяса и овощей, жарящейся на чугунной сковороде рыбы и пирога то ли с курицей, то ли с курицей и картошкой.
Комната казалась туманно-желтой, как брызги от масла и пар от кастрюль, но удивительно чистой, по сравнению с остальным домой.
Не то, чтобы остальной дом был грязным (это Варвара, привыкшая жить в идеальном порядке из-за аллергии главной горничной на пыль, отмечала краем сознания), но тонкий слой въевшейся пыли стелился по всем поверхностям.
На ней крутилась только одна женщина, полная, как всякая обычная кухарка. Со скалкой в руках она больше походила на вышибалу кабака, чем на дородную повариху. Варвара рассматривала ее только от того, что взгляд остановился именно на женщине, а не на чем-то другом.
- Чагой глазеешь? – почувствовав взгляд, она обернулась и постукивая деревянной толстой скалкой по руке, смотрела на Варвару.
- Прощу прощения? – моргнув, спросила она.
- Чагой ошиваешься тут и глазеешь, спрашиваю.
- Не вижу в этом ничего запрещённого. – скалка ударила по руке грознее, женщина в фартуке и косынке нахмурилась и оглядела Варвару внимательнее.
- Князюшка шоль воротился? – и дождавшись кивка, запричитала, - ох ранехонько он нынче, я же ещё не сготовила! А ты-то невеста его шоль?
- Жена, миссис…
- Ай, зови Мартой.
- Леди Варвара Кавердиш в девичестве Ране.
- Ты чагой такая бледнёхонькая-то, княгинюшка? – на этот вопрос она лишь пожала плечами, Марта же взяла готовую булочку и сунула ей в руки.
- А теперь иди, куда шла. Обед через четверть часа подам.