А Варвара в очередной раз думала о том, что слишком сильно не любит бальные платья, особенно молочного цвета. В них невозможно дышать, они огромные, как овцы перед стрижкой, а еще блеклые и одинаковые. Да, там разные кружева, узоры, но разве все это не теряется в общей белой массе.
Потому-то она и выбрала платье бледного, салатового оттенка. Не от того, что хотела выделиться. Просто ей нравится зеленый, и не нравятся оттенки белого.
- Что я говорила тебе на счет советов?
- Что Вам хватает упреков и от светского общества, и для вас они не имеют значения. Простите, миледи, - Люси закусила губу и спрятала руки в складки сарафана.
- Не буду я тебя ругать. Выпрями плечи и дошнуруй уже это... - недоговорила она, показывая рукой на корсет и прикрыв на секунду глаза, вздохнула, совсем тихо, так, что только грудь поднялась и опустилась. После выдоха Люси затянула корсет еще туже. Боги, не задохнуться бы. Зелёный зелёным, но приличия соблюдать все же стоит.
Ей надо еще переговорить с отцом.
-Нам будет вас не хватать, - прошептала Люси, когда Варвара почти покинула комнату.
-Изволь повторить, что ты только что сказала.
-Я ничего не говорила, миледи, - спрятав руки за спину, протараторила служака.
И что это значит?
- Ах, милые мои девочки, вы только посмотрите, как здесь обворожительно прелестно, - стрекотала миссис Коул, и после этих ее слов Варвара уже не знала, действительно ли здесь так красиво.
Сколько раз она проходила мимо этих запертых ворот, внушающих трепет и сожаление о том, что величественный дом постоянно пустует, а не используется для какого-нибудь музея, картинной галереи или здесь не ставят любительские спектакли по классическим пьесам. Как бы трогательно звучали слова "О сад мой!..", в этих высоких залах, заполненных сейчас карикатурными людьми. Здесь было холодно и одиноко, словно в центральном парке ночью, зимой.
Грация и величие должно торжествовать над глупостью и злобой, но в этом доме слишком много невежества. Количество преобладает. Шепот, стрекотание, жужжание, взмахи крыльев... Насекомые с их мелкими насекомьими заботами, как бы взять палку побольше, как принести ее в свой дом.
- Ах, какие барельефы. Какие люстры, один хрусталь на них стоит не дешевле наших люстр, а они из самого Истака! А гравюры... по последней моде. Не забудь напомнить мне, Джулия, спросить у милейшего лорда его архитектора, - леди Джейн напоминала муху, влетевшую в дом летом. Она жужжала и жужжала, восхищалась и восхищалась, и будь то позволено этикетом и обществом тут же бы облетела бы все уголки, забралась бы даже на потолок, чтобы взглянуть на ту самую люстру поближе, найти на ней трещинку, пылинку и разнести об этом, на своих лапках, всем вокруг.
Противная, противная женщина до чего же узкой она была в оценке домов, не видела изящества и утонченности, не видела стиля, памяти вечной истории, главное, чтобы в этом сезоне обивка у стульев не была зеленой, да портьеры были под цвет буфетных столов.
Варвара хотела спать, осматривала скучающим взглядом залу и мечтала уехать обратно домой.
Отец просил ее не опозорить их род, значит, говорил, не открывать рот совсем, не искать новых партнеров, не общаться ни с кем без крайней нужды, да и тогда, обходиться лишь общими фразами.
Она любила балы лишь от того, что на них можно было встречаться с теми людьми, что будут полезны делу отца. Но сегодня сие было под запретом, и что ей, спрашивается, делать здесь? Не танцевать же, в самом деле.
Над залой, стоя на невысоком подиуме у дальней стены, наблюдал сам хозяин со скучающим, равнодушным лицом. К нему подходили люди, приветствовали и уходили. И так каждый.
Леди Джейн протолкалась до края залы, до того легко, что Варвара не заметила, как они прошли всю эту толпу. Надо поблагодарить за приглашение князя и сказать дежурную фразу про погоду, вечер, музыку, залу. Все то, что уже сказали многочисленные дочери миссис Коул. Была бы осень, девушка выдала бы, что подобные вечера спасают от скуки в сезон дождей.
- Благодарю за приглашение, сэр. Это большая честь для моего рода и для меня лично присутствовать на столь великолепном балу. В летние дни они, как ничто другое , спасают столичную знать, что еще не уехала на дачи, от скуки, - девушка произнесла эти слова так, что леди Джейн поперхнулась возмущением и посмотрела на нее с осуждением, будто она собак на улице забивает, а не считает нужным раболепствовать перед человеком, до которого ей нет дела и которому нет его до нее. Сделала книксен.