Это пел невысокий, выглядящий на лет десять со спины мальчишка. Он стоял на самом краю обрыва, раскинув руки в стороны и пел во весь голос, во все дыхание, то ли желая через песню обскакать всю Империю, весь свет, то ли докричаться до кого-то далекого.
Светлый парнишка в чуть коротковатых ему штанишках, рубашонке на выпуск забыл обо всем мире, отдавшись чувствам. Забыл о сумке, лежащей тут же, прямо на грязной земле, о письмах, которые выглядывали из-под холщовой ткани, мнущихся и марающихся. Некоторые из них, аккуратно открытые, смущенно прятались под всей стопкой, но все равно не могли сдержаться от соблазна услышать песню и увидеть ее исполнение.
Хрупкая фигурка на фоне заката, больше похожего на кисель в кружке, чем на небо, заражала всю окружающую природу любовью к жизни. Мальчик казался тёмным на фоне неба.
Небо, прекрасно мрачное в своём розово-оранжевом цвете, делала серым все окружающее, только не детскую песню, мечту.
Мальчик закончил, глубоко вздохнул и крикнул так громко, как только мог «ааап». Его плечи вздрагивали, а кулачки-то и дело поднимались к лицу, чтобы вытереть дребезжащие на ресницах слезы.
Варвара как можно тише вернулась в лес.
Сегодня она вошла в дом в совсем другом настроении, чем то, в котором уходила.
Такой маленький человечек мечтает и живет, так почему же она, уже давно сказавшая прощай детству, позорно прячется?
Ну, и пусть пока нет ответов на вопросы, ну и пусть мир вокруг изменился.
Что делать дальше? Почему она? Зачем так поступил отец? Почему лорд принял его предложение? Как ей вести себя? Почему не получается, как раньше себя сдерживать? Почему все летит в преисподнюю рядом с князем? Смирилась и отстала ли те странная женщина?
Множество вопросов крутились в голове под звуки древнего бубна и затягивали свою тяжелую песню. Как решать вопросы, с которыми раньше не встречалась? Как теперь жить?
Вот о чем, в первую очередь, Варвара думала, хотя и не могла успокоить своё шумно бьющееся, напуганное сердце, чтобы дать работать голове.
Вдох и выдох. Вдох и выдох.
Как же сейчас не хватало совета нянюшки.
Выдохнув и встряхнув волосы, Варвара приняла своё привычное строго-сдержанное выражение лица.
К черту князя, к черту проблемы, она решала их и раньше.
VII - В свете луны
Варвара не зажигала свечу. И от того, служанка, принёсшая в комнату ужин, запнулась о ковёр и едва не уронила жаркое на пол. Дрожа от страха, она поставила волнующийся, словно море во время прилива, в стакане морс и трясущуюся тарелку. Девушка смотрела, исподлобья, но не отрывая глаз от леди, и бледнела.
Варвара же, пытавшаяся в это время написать письмо, оглянулась на служанку ясными, холодными глазами и едва приподнимала на лоб брови. Подобного страха от кого-либо она не ожидала. И от того не могла определиться: причина в ней самой, в принципе в ужасе перед хозяевами или в чем-то другом.
- Как тебя зовут? - чуть приподняв уголки губ в обычной, вежливой, ничего не значащий улыбке, спросила леди, справедливо пологая, что услышит сейчас то ли исчезающий из-за волнения, то ли дребезжащий, словно труба, по которой ударили ключом, голос. Так и случилось. Едва ли не по буквам девушка прошептала: «Алия» - и покачнувшись на месте после спокойного княжеского «Благодарю за работу, Алия. Можешь быть свободна»
- Миледи… Вы.. Вы меня увольняете? – вздрагивая, пробормотала служанка и опустила взгляд на пол, - простите за мою дерзость, я не хотела Вас обидеть…
- Расправь плечи и подними подбородок, никто тебя не увольняет. Ты свободна до завтрашнего утра. Передай Марте, что я желаю на завтрак яйцо-пашот и гужеры. Подай в комнату, в восемь.
Самый громкий звук, который издала Алия в этой комнате, был вздох облегчения. Как ей хватило сил кивнуть и, пятясь спиной к двери, удалиться, Варвара не знала.
- Выпрями спину, Алия, - сказала леди, записывая в чёрный, маленький блокнотик новую проблему – решить, что происходить с прислугой, - и вернулась к письму.
После песни того мальчика желание что-то делать возрастало с каждой минутой, словно вода, которая всю жизнь сидела за плотиной, пробила в ней щель и заполняла близлежащие долины.
Зажав между зубами кончик пера, Варвара пыталась подобрать нужные слова.
Она не видела отца уже почти две недели, даже не получала от него вестей. Так странно, так долго. Никто не упрекал, никто не контролировал, не ворчал о том, какая бездарная у него дочь, дочь, а не сын.
«Будь ты мужчиной, даже самые худшие ошибки я бы простил тебе. Но ты женщина. Женщина, не способная увеличить мой доход хотя бы вдвое. Не-ет, ты его уменьшишь. Никогда. Не получит твой муж моих денег…» - Варвара слышала эти слова всегда, когда отец был не в духе. А плохое настроение сопровождало его во все пять дней из семи. В остальные два дня, виконт благодарил Акатоша за то, что тот дал ему такую талантливую и умную дочь.
Сама же Варвара слушала отца молча. Всегда. Она привыкла пропускать все слова, кроме тех, которые касались хозяйства и торговли. Все прочие звуки в ее сознании в речь не складывались.
Сама рука не могла вывести ажурную букву В, чтобы начать письмо. Варвара смотрела на листок бумаги и единственное, что приходило в ее голову, было желание сложить этот лист в четверо и выбросить. Но слишком много вопросов требовало ответов. И непривычное волнение из-за того, что отец на напоминал о себе уже целых четырнадцать дней, сверлило душу.
«Добрый час, papa´…» - строчка томилась в одиночестве, почти незаметная, слившаяся с сереющим листом. Света, днём ровно падающего на стол из окна, не хватало даже на то, чтобы с уверенностью сказать, какого цвета рукав платья, не говоря о том, что чтобы что-то прочитать.
Темные кроны за стеклом, размытые ночной темнотой и сливающиеся в одну кривую линию, обрамляющую край черничного неба, шумели. Или это шумел ветер. Он что-то шептал то дерзко, то нежно. Но Варвара не понимала его.
Зажечь свечу все же пришлось, так же как и продолжать письмо.
«Добрый час, papa´, хотя зная вас, сия минута вашего времени омрачена либо дурным нравом вашим, либо глупостью слуг, либо плохой погодой столицы. Я надеюсь, этим летом вы уехали на дачи.
Вы же знаете, как плох для вас этот летний воздух, да и не только летний. Что говорит врач по поводу вашего легкого?»
Перо оставило жирную точку, будто бы споткнулось. Варвара чувствовала себя розовым бесшёрстным щенком, которого бросили в холодную воду, щенком, который не умел плавать и барахтался, ударяя лапками по голубой глади и постоянно глотав воду, начиная тонуть, но благодаря упорству выныривая.
«Увы, мы не виделись с вами с того дня, как вы отправили меня на бал, точнее в брачные оковы. Почему вы не предупредили, отец? Вы же знали, я не откажусь. Я знаю своё место в вашей жизни, но оно ещё не настолько ничтожное, чтобы не считаться со мной.
Вы же сами говорили, что я достаточно умна и внимательна, чтобы принимать решения самостоятельно. Значит, это касалось только ваших купеческих дел? Но разве мой ум и способности к купечеству не равнозначны умению отвечать за свою жизнь?
Что ж, пусть так, хотя я совершенно с вами не согласна. Отец, я знаю, вы не делаете ничего просто так. Я часть ваших игр. Но я не карта, ведь мои ходы тоже важны. Я хочу принять верное решение. Но какое оно? Ведь вы мне не говорили. Сама же я понять не в состоянии. Видимо, я действительно недостаточно умна, или же прошло слишком мало времени. Но разве время не ценно? Разве каждое мое действие, не соответствующее вашим планам, не разрушает придуманную схему игры? Вы ведь опять скажете: «Ты все портишь». Я не желаю ничего портить, но слишком мало знаю, чтобы действовать верно. Что ж, отец, вы сами знаете, как лучше. Я жду ответа.
Прощу вас, относитесь бережнее к здоровью, помните о легком»
Варвара чувствовала: все письмо состояло из вопросов, написанных с надрывом и будто бы с душевной болью. Не так оно должно выглядеть. Так, отец не поверит, будто сам дошёл до мысли о том, что нужно рассказать о своих планах.
Но подобрать нужные слова у Варвары не получалось. Она переписывала раз за разом, меняя последовательность слов в предложениях, предложений в тексте, добавляя новые и заменяя лишние вопросы, но…
Письмо в тот вечер она так и не закончила.
Оставив его на столе, Варвара мерила шагами комнату, раздумывая, где дальше искать ответы на вопросы о связи отца и князя. Спросить кого-то здесь? Нет, глупо и бесполезно. Возможно, в столице кто-нибудь ответил бы на верно поставленные вопросы. Здесь же, в этой глуши люди свято верили в чуть ли не божественное происхождение хозяина дома, а дела божественные - не их дела. Надо было искать то, что князь сам отмечал, записывал куда-то, отправлял кому-то или получал от кого-то.
- Кабинет, - пробормотала под нос Варвара и закусила губу, пытаясь вспомнить, где он находится и где находятся ключи от всех комнат.