Я не знаю, куда смотрит Его Величество Император, и как он ещё не забрал у вас эти земли. Или же то место, которое вы занимаете при дворе, даёт вам право не думать о народе?
Я не знаю, что побудило вас стать Тенью, и не желаю знать. Это уж точно не является моим делом. Но видимо эта служба настолько вам по душе, что за ней вы забываете обо всем.
И вы хотите сказать, что я творю что-то из ряда вон выходящее? Хорошо. Пусть так. Если вам угодно, я больше в руки не возьму ни одной бумажки, не приму ни одного решения, хоть каким-либо образом связанного с вами.
Вы сказали, я толкаю земли княжества в бездну. Если позволите, я оправдаюсь. Я знаю, что мало чего понимаю в политике. Но у меня прекрасное экономическое образование благодаря отцу. Хотя, впрочем, не важно.
Что же касается моего приезда сюда. Думаю, вы и так знаете причину. И мне нечего добавить кроме того, что отец для меня значит больше, чем вы и ваши запреты. Я готова понести наказание. Прощу прощения за поведение, недостойное леди. Но идите вы к дьяволу, - выпалила Варвара на одном дыхании. Её щеки поалели, глаза блестели, но вовсе не из-за слез. То чувство, незнакомое, сильное, родившееся после первых сказанных слов, лежало каплями на дне сердца.
Леди Кавердиш чувствовала себя рыбой, вытащенной из воды, с крючком в горле. Она ещё не осознавала, что именно сказала, почему, кому.
Не понимала, что дважды не смогла справиться с собственными чувствами.
Князь задумчиво смотрел на неё и вздрогнул, когда услышал сбивчивое:
- Где я могу оставить свои вещи?
Он неопределённо махнул рукой и сказал спросить у служанки. Варвара обходила его, делая большой круг. Благо хоть комнату она сумела выбрать сама. Если бы князь поселил её в ту, в которой она ночевала в прошлое посещение этого дома, она бы сошла с ума, не меньше.
Варвара смотрела из окна на деревья. Ветер шевелил их листья. Птицы молчали. Песня тишины лишь иногда нарушалась ржанием коней или смехом детей.
Леди Кавердиш стояла, облокотившись на стену и пытаясь понять если не причину произошедшего, то хотя бы что за чувство она испытывала в парадной.
Оно рождало за спиной крылья, непременно большие, какие бывали у доисторических птиц, чёрные. С их помощью ноги теряли опору, сердце подпрыгивало и чувствовало себя как никогда прежде свободно, слова сами рождались в гортани и вылетая, не замечая преград.
Это чувство уничтожало все границы, все правила, принятые Варварой как собственные законы, все самообладание. Это была злость. Непривычная, ненормальная, незнакомая.
Леди не понимала, откуда она появилась в ней. Но она вырвалась наружу, сделала алыми щеки, заставила вспотеть руки.
Пальцы все ещё дрожали. Даже вся сила мысли, на которую была способна Варвара, не могла их успокоить. Следя за вдохами и выдохами, она понимала, что может тысячу раз прятать свои чувства в глубину души, такую, о которой сама не знает, но каждая встреча с князем снова и снова будет ломать стену.
Так случалось до сегодняшнего дня каждый раз при встрече. Лорд Кавердиш мог просто смотреть, мог просто говорить, но самоконтроль превращался в попытки приструнить шаловливого ребёнка.
Варвара не понимала, в чем именно причина, и из-за этого искусала всю нижнюю губу. Завтра будет щипать и болеть, ну и ладно.
Почему именно за этого человека её отдал отец? Почему за Тень, способную управлять другими, контролировать не только их поступки, но и мысли?
У него слишком много власти над ней – Варвара понимала это. Раньше она даже не думала, как-то отвечать на это. Но и раньше, князь не влиял на её состояние настолько сильно.
Почему, когда этот человек появился в жизни, стало так много проблем?
Она прикрыла глаза, обняв себя за плечи. Это ведь неправильно. Почему она так быстро, так легко вышла из себя?
Верила ли она в то, что второй раз с того дня тринадцатилетней давности, позволила себе слабость? Нет.
Считала ли она себя в праве говорить так много лишнего, импульсивного? Нет.
Варвара не могла принять в себе эти чувства, какими бы они не были. Хоть кто, но не она.
Эмоции могут выглядеть безобразно, красиво, трогательно, смешно. Их могут испытывать все, но только не она. И дело вовсе не в её исключительности. Просто… сколько дней, недель, месяцев Варвара потратила на то, чтобы научить сохранять лицо, думать холодной головой. Не могут те усилия, те годы, что леди Кавердиш следовала собственным принципам, разбиться о слишком уверенную физиономию князя, о его знание собственных возможностей, уверенность.
Она тоже уверена в себе. Раньше была. Где сейчас та сила, которая заставляла других слушать невысокую, хоть и миловидную, но не блещущую особой красотой девушку?
Варвара должна сохранять лицо. Должна. Должна…
Почему? Ради кого? Ради чего? – впервые за столько лет подумала леди, опуская лоб на горячее стекло и впивая ногти в ладони.
Она не знала ответа. Лишь «надо, должна, обязательно», лишь обещание, данное в детстве, звучали в её голове.
Варвару устраивало так жить. Да, было порою скучно. Зато она знала, что будет завтра. Ведь это завтра она создавала сама, не нарушая планы лишними треволнениями.
Она была согласна наличию князя в своей жизни, когда тот сказал, что подписал договор с отцом. Пока он не сломал дважды построенный детскими стараниями мирок, не разбил все часы в нем и не разрисовал все карты.
Как создать собственную вселенную заново, Варвара не знала. Как жить дальше с двумя образовавшимися трещинами вокруг сердца, тоже.
Но жить надо было. Слишком много дел вокруг. Лорд Кавердиш где-то в этом доме с люстрами – произведениями искусства.
И Варвара не позволит себе снова проявить слабость, даже если ради этого придётся не видеться с князем. Она будет его избегать, пока не залечит все раны.
Надо было заняться документами, написать управляющему отцовских земель, купцам – договориться с ними о встрече. Надо было хоть что-то делать, но Варвара стояла не в силах перестать смотреть одновременно на деревья и в никуда.