Но в этом случае Варваре нужно было знать, сколько минут она пролежала в темной неге. Часов в кабинете не было. По солнцу время княгиня определять не умела.
Сосчитав три раза по шестьдесят, леди Кавердиш выдохнула. Да, она поступает, как ребёнок, оставшийся дома один и ищущий конфеты. Да, она портит мнение о себе, подрывает доверие. Да она банально нарушает не только договор с князем, но и закон.
Но отец может сколько угодно раз быть прекрасным купцом, но Варвара на собственном опыте убедилась, что никакие знания в науках не помогут в ситуациях, опасных для жизни.
Да и ее саму каждое утро, день, вечер, каждую свободную минуту мучал вопрос: «Почему именно она стала женой лорда Кавердиш?». Мало ли неглупых, молчаливых девушек своего круга мог найти князь? Много, слишком много. Каждая девица знатного рода обязана была быть образованной. И хотя обучение заключалось в музицировании, рисовании, чтении правильных книг и основ некоторых наук, а не в заучивании учебников для мальчиков-гимназистов, как то было у Варвары, лорд Кавердиш все равно предпочитал жене службу. Так какая разница, кто его пара?
Она встала, закрыв глаза. Мир не закружился. По стенке, на всякий случай, дошла до стола. Она надеялась, что ящики будут не заперты. Однако, желанье не сбылось.
Подёргав каждый, Варвара посмотрела на шкафы. Сколько в них папок? Десятки? Сотни? Буквы на них шли по алфавиту, но расставленному каким-то специальным способом, понятных разве что хозяину дома. С верхней полки до нижней папки выстраивались друг за другом от буквы «а» до «я», но где-то сбивались, стояли совершенно запутано, а потом вновь продолжали логично следовать друг за другом.
Рядом с буквами стояли попарно цифры. Это были даты, стоящие в общем-то от меньшого числа до большего, но также переодически сбивающиеся. Буквы же, скорее всего, обозначали первую букву фамилии. Эта версия была только предположением. В библиотеке книги выставлялись по алфавиту, а цифры – те шли по порядку, начинались с года двенадцатилетней давности и заканчивались нынешнем.
Леди Кавердиш стала искать букву «Р» и год, что значился на календаре, стоящем в этой комнате на столе. Нашла. Папка была тонкая, не потертая, среди таких же. Казалось, делом, запечатлённый в ней, не занимаются.
Оглянувшись на окно, на дверь, Варвара начала считать до ста. Если сейчас нигде ничего не зашумит, то она откроет и прочтёт. Она надеялась, что не увидит фамилию отца, что в коридоре раздадутся шали. Но было так тихо, что, как казалось княгине, даже на равнинах крайнего севера звуком больше.
Вытащила папку и раскрыла ее. Но тут же сглотнула и едва не уронила на пол от того, что задрожали руки.
Фамилия отца все же была выведена большими, ажурными буквами. Только имя перед ней было не тем, который ожидала и боялась увидеть Варвара. Там было ее имя. Ее.
А из правого верхнего угла, с прикреплённой бумажки, на неё смотрел рисунок, сделанный небрежно, чёрным карандашом, но отметивший каждую деталь лица княгини.
Варвара сглотнула. Что делает папка о ней в этом шкафу? Она ведь не нарушала закон, никогда не отзывалась грубо и политике Императора. Так почему? Полка с данными свидетелей?
Может быть, но и свидетелем ей не приходилось выступать где-либо.
Единственное, что радовала Варвару, ее отец не связан с Тайной канцелярией. Леди Кавердиш даже выдохнула спокойней. Однако вопросов стало не меньше.
Хотела бы пролистать папку дальше, но за дверью раздались шаги: одни уверенные, но спешащие, другие – мельтешащие.
Княгиня вставила папку в ряд других, подровняла ее ладонью и едва успела сесть, когда раздался щелчок дверного замка. Ее здесь заперли. Но Варвара не удивилась, привыкла, видимо.
Принимала свой привычный вид, пытаясь успокоиться и обещая себе подумать позже, она уже под двумя парами внимательных глаз.