Варвара смотрела на конверт с легким вопросом. И раньше ей случалось получать письма от незнакомцев. Только в этот раз как этот незнакомец узнал, где находится именно это поместье князя и что она именно в нем.
Однако вскрывала она быстро, один привычным, отработанным до автоматизма движением. Читала скорее с недоумением: что именно ожидает от нее загадочный отправитель?
И с еще большем недоумением смотрела на лист почтовой бумаги, когда прочитала отметку “Ваш покорный слуга Incognito”
Содержание сего занимательного письма сводилась к одному. В нем чуть не в каждой, строчке, прописными буквами, почти кричало “Лорд Кавердиш - убийца”.
Столь явное намерение убедить ее в его непорядочности встречало лишь снисхождение. А то она не знает, кем служит ее муж. Однако то, что князь, по словам отправителя, связан с ее отцом, стало не просто неожиданностью.
Варвара знала, что ее отец начинал вести дела с компаньоном. Однако сама она не помнила, чтобы его видела. Да и виконт Ране никогда не распространялся. Такое состояние дел никогда не вызывало вопросов ни у самой леди, ни у ее отца.
Однако как оказалось причины, если письмо правдиво, были не просто весомыми. Они стали тем, что определила поведение виконта на несколько продолжительных лет.
Когда-то давно, когда дела только набирали оборот и компания только-только начала приносить доход, позволивший купить дом в столице в районе центральной улицы, виконт Ране шел на встречу. То было на дачах, в той тихой, солнечной, почти лесной местности, где единственными свидетелями могли оказаться белки да птицы.
По давней привычке своей он не спешил, ведь вышел рано. Оттого и успел спрятаться в кустах, когда услышал необычный шум: злость своего друга и чей-то незнакомый, пробирающий до костей своим безразличием голос. Эти звуки не должны были появится в таком месте, тем более что место это непроходное, так дорожки от двух домов соединились в одну.
Тогда еще виконт Ране не знал, кто стоял там, что увидел не просто какого-то неприятеля своего компаньона. И что человек в черном, который просматривался из укрытия лишь частями, - Тень.
Из-за кустов отец Варвары видел, как говорят они, как друг его распыляется, бесполезно, глупо. И что не бросается с кулаками он только от того, что в руках его дрожит пистолет. Но дрожит не от того, что компаньон не держал никогда оружия, вовсе нет, причиной тому было лишь нервное возбуждение и злость, захватывающая того, кого виконт считал прекраснейшим человеком.
Птицы взлетели, поднятые гулким хлопком. И вместе с тем один из собеседников больше не стоит, больше его не видно из щели между ветками. Не видно от того, что лежит он теперь на земле и расплывается красное пятно под ним, что отныне он пища для червей, что больше нет того, с кем винонт Ране в детстве гонял голубей и лазал по деревьям.
Куст хрустнул, когда он повернулся так, чтобы видеть землю. Он смотрел на друга, но не мог выйти, подбежать, сделать хоть что-то. Вероятно, тогда он сжимал от злости зубы, но оставался на месте. Опасался ли он того, что убьют его, или была иная другая причина, отправитель не утверждал.
Отчаянье, злость, беспомощность - видимо, в этих чувствах тонул в тот солнечный день ее отец. Тонул, а потом спустя около полтора десятка лет отдал свою дочь в жены тому, кого ненавидел.
За всю жизнь Варвара не могла вспомнить, чтобы виконт Ране отозвался о князе хоть немного лестно. Лишь безразлично, если вокруг были люди, и ядовито, если рядом стояла только она одна. Если в письме правда, она не понимала, зачем отец согласился. Да, он никогда не питал к ней нежности и не проявлял заботы, но ведь признавал ее своей дочерью, своей кровью. Не настолько уж она была бесполезной, чтобы только таким образом могла увеличить прибыль отца.
Да и не значила бы то, что она примет фамилию Кавердиш, что отец теперь будет считать ее женой убийца, врагом? Где найти логику в этом абсолютно нелогичном поступке?
Да и сам князь едва ли не понимал, кто ее отец. Нет, разумеется, вряд ли он помнил всех друзей и родственников политических преступников, да только не мог он не поинтересоваться лично ее, Варвары, историей, прежде чем приводить в свой дом. И связано ли с этим извинения князя перед ней?
Он извинялся, потому что чувствовал вину, потому что думал, что разрушил ее жизнь. Потому что выбрал службу, а не чувства какой-то девочки. Не значит ли это, что она способ достичь чего-то в его работе? Но чего? Каким образом может помочь она?
Последние три месяца Варвара ненавидела вопросы, но привыкла ощущать их вес на своих плечах. Ей хотелось найти ответы настолько, насколько сильно после глотка морской воды хочется пить. Надоело оглядываться за спину, боясь, что там ее ждет либо нож, либо силуэт в сером.