И получаса не прошло, как весть, о том, что княжеская чета на празднике, подняла на уши весь город. И, как то обычно бывает, никто не мог сказал, откуда она возникла.
И хотя лорд Кавердиш раньше и вовсе почти не появлялся в своих имениях, как он должен выглядеть знали все. От того, когда по улице проходил мужчина с белыми волосами, в черном камзоле, все опускались в поклоне и трепетали. И шептались о его жене, о которой слышали все, но видели в первый раз.
И не спасли от участи быть узнанными маски. Впрочем, князь-то не особо и скрывался.
И от того пристального внимания, которое было направленно на нее, Варвара сжималась и крепче сжимала руку князя. И сколько сил ей пришлось приложить, чтобы хоть как-то соответствовать спокойному виду князя.
Он тихо говорил с нею, так, что разговор их оставался делом только двоих, хотя вслушиваться в него пытались все, улыбался, чем влюбил в себя как минимум половину местных девушек и женщин, и, в общем, совершенно не соответствовал тем слухам, которые создавали мнение о нем. По улицам шел не ночной кошмар детей, не вселяющий ужас одним своим видом Тень Его Величества Императора, а князь, которого уважали, боялись и любили, просто потому что это их князь.
А то, что рядом мельтешил Сэмми, рассказывая обо всем, словно провожатый, отбивало все подозрения у сомневающихся. Все знали, кому служит отец мальчика. И все хоть раз да слышали о самом Сэме.
Варвара и не знала, что в этом городе есть столько жандармов. И сегодня все они вышли на улицы стоять на постах, когда все остальные веселятся, и охранять тот восторженный трепет праздника, который ощущал каждый.
Варвара смотрела на людей. Вот ребенок потянул руки к букету из листьев, что стояли в почти каждом оконном проеме. Вот мальчишки кидали камешки в навешанные через улицу желтые, оранжевые и красные рулоны ткани, и смутно знакомая женщина отчитывала их за то, что камешки эти летать не вверх, а в куст рядом с воротами ее дома.
А девочка, в венке из листьев того же цвета, что и ее волосы, представленная Варваре Сэмом, идет рядом с мальчиком, смущаясь в компании, в которой вдруг оказалась. Она пыталась незаметно подглядывать за Варварой, но поднимала взгляд исключительно в ту секунду, когда леди Кавердиш смотрела в ее сторону, краснела еще сильнее и пряталась за Сэмми.
И тогда, когда она все же решилась пролепетать тоненьким, музыкальным голоском слова о том, что узнала миледи, что в прошлый раз оказалась права и очень рада этому, потерялась уже Варвара. Да так, что у нее перехватило дыхание на несколько секунд и занемели руки. И, вероятно, смотрела она на девочку так растерянно, что и сама малышка напугалась до появления в уголках глаз слез. И, обняв ладошками запястье Сэмми, да так сильно, что выглядели ее руки, как клешни краба, она что-то прошептала ему и попросила прощения, после чего сбежала. Сэм, обещав вернуться и показать тут все, пошел за ней.
И вдруг стали пропадать букеты на окнах, листья на земле под деревьями и скрепленные в гирлянды.
Люди подходил отдать почтение лорду и леди и представить себя, своих жен, дочерей и еще большое количество подруг, теток, племянниц.
Варвара вдруг почувствовала себя на каком-то приеме в столице. Такие же слова, такие же намеренья и такой же взгляд князя, с каждым новым человеком становящийся недовольнее и недовольнее. Впрочем, люди не замечали этого, кланяясь и говоря дежурные фразы.
То не было чем-то особенным и, тем более, неожиданным. То было тем, чего так сильно боялась Варвара все те дни, пока шла подготовка к празднику. Она страшилась людей, которые захотят заговорить и не будут не правы в своем желании. Манеры, этикет, общественное мнение обязывало быть вежливым, и какое уже дело до того, что ни Варваре, ни князю эта вежливость была не нужна.
Князь относился к этому с той несколько высокомерной насмешкой, с которой смотрят на что-то привычное настолько, что сил на раздражение или злость уже нет. Леди Кавердиш же каждый раз сжималась сама и сжимала держащую ее руку все крепче и крепче. Януш не жаловался, что ему больно или неприятно, да и, вероятно, Варвара не смогла бы перестать при виде людей, которые направляются в их сторону.
И если по началу она пыталась незаметно утянуть князя куда-то в сторону, то спустя два часа, когда если не весь город, то большая его часть уже точно засвидетельствовала свое почтение, Варвара бросала жалобный взгляд на мужа и спустя какое-то время разговора ловила себя на том, что копирует не просто тон Януша, но и его позу и выражения лица.
Значило ли это то, что она сбегает от себя, она не знала. Но даже если так, то она не имела ничего против того, чтобы сделать из своего страха ироничное снисхождение.
Януш, купив букет, который ему готовы были и так отдать, стал вытаскивать из него по листку и вставлять его в волосы Варвары. Она же, улыбаясь, смотрела наверх, пытаясь понять, что теперь будет на ее голове вместо трудов Алии.
-Испортишь, - коротко рассмеявшись, сказала она и замерла под удивленным взглядом князя. Она чувствовала, будто кто-то щекочет пером внутри нее и от этого пера расходится по всему телу тепло, заставляющее дрожать пальцы, но не от страха, не от тревоги, а от предвкушения чего-то прекрасного, даже если оно окажется самым обычным.