Раньше Круглов помалкивал о той роли, которую сыграл Рублев в его судьбе, а затем будто прошла временная амнезия, и он вспомнил былые события в малейших подробностях. Борису пришлось даже несколько раз одергивать Николая. Мол, зачем ворошить события давно минувших лет. Но в остальном Круглов был компанейским и любящим душевное общение человеком. На свой день рождения он неизменно приглашал нескольких человек, в числе которых был Рублев. Борис пришел вместе с Андреем Подберезским, тоже нюхнувшим пороху афганской войны.
Большинство других гостей Борис знал, он раньше встречался с ними у Круглова. Впервые за столом оказалась дочь Николая, буквально за год превратившаяся из девочки с косичками в молоденькую симпатичную девушку, немного стеснявшуюся общества, хотя все собравшиеся люди были ей знакомы. Рублев помнил ее совсем крохой, а особенно врезался ему в память один забавный случай. Тогда девочке исполнилось четыре года, и Круглов не без гордости сообщил, что его дочь умеет читать. Тут же вспыхнул короткий спор. Одни утверждали, что такое раннее развитие только на пользу ребенку, другие, наоборот, ратовали за постепенное обучение. Кто-то привел в пример своего сына. Мальчик к семи годам умел читать и знал все четыре арифметических действия. Из-за этого первую школьную четверть он фактически пробездельничал и привык к тому, что играючи справляется со школьными заданиями. А когда пошли новые для него вещи, он долго не мог перестроиться и нахватал кучу троек с двойками. И тут Николай позвал свою дочь:
— Ирочка, ты хочешь в школу?
— Да.
— Ты будешь там хорошо учиться?
— Да.
— Тебе нравится читать?
— Очень нравится.
— А почему? — опрометчиво спросил один из гостей.
— Потому, что я теперь знаю все, что людями написано. Вот у нас в садике на беседке кто-то написал…
И тут Ирочка громко и разборчиво произнесла хорошо всем известное слово из трех букв. В комнате повисла тишина. Никто из собравшихся не ожидал такой развязки. Наконец один из гостей опомнился и хладнокровно заметил:
— Вот еще один довод в пользу того, что нельзя учить детей читать до того, как они начнут понимать значение хотя бы самых употребительных русских выражений.
С тех пор никто не вспоминал эту историю, хотя Рублев был уверен, что присутствовавшие тогда люди ее прекрасно помнят.
— Все за стол, — скомандовала жена Николая.
— Ну что, Комбат, традиционно открывай мероприятие, — обратился к Рублеву Подберезский.
Борис встал с наполненной стопкой:
— Дорогой Коля! Хочу пожелать тебе того, что обычно желают в таких случаях, поскольку эти пожелания включают самое главное для человека. Здоровья тебе, долгих лет жизни, счастья и любви!
— Спасибо, Иваныч! — Круглов чокнулся с Борисом, потом с другими гостями и опрокинул стопку в рот.
— Когда-то мы еще пили за то, чтобы не было войны, — закусив, напомнил Подберезский. — Теперь это неактуально.
— Или боимся накаркать, — возразил Комбат. — С нынешними порядками в армии надеяться можно только на ядерное оружие.
— К тому же сейчас идут служить одни дураки. Умные остаются на гражданке, — дополнил один из гостей.
— Ну почему? Насколько я знаю, в большинстве институтов сейчас есть только отсрочка от армии, потом студенты все равно идут служить, — по-своему понял его Подберезский.
— Да я не о том. Вы сами подумайте, сколько надо ума, хитрости, изворотливости, чтобы закосить от армии. Тот, кто на это не способен, оказывается в рядах наших доблестных вооруженных сил.
— Неужели? — скептически усмехнулся Рублев. — У меня на этот счет другая информация. В большинстве случаев своих детишек отмазывают от армии бизнесмены и чиновники. Вы сами знаете, сколько развелось последних, больше, чем при советах. И почти каждый чиновник, даже если он шишка на ровном месте, обладает незаконными возможностями. Поэтому, выражаясь современным языком, на одного закосившего приходится десяток отмазанных. Такова наша действительность. Но хватит об этом. Мы собрались здесь по другому поводу. Кто еще готов сказать добрые слова имениннику?
Желающие нашлись. Восстановилась атмосфера праздника с весельем, шутками и добродушными розыгрышами. Застолье продолжилось до одиннадцати вечера. В начале двенадцатого гости стали расходиться.
— Иваныч, я вызову такси, заодно и тебя подброшу, — предложил Подберезский.