— Мы слышали о нем, но никогда не пробовали, — сказал Борода.
— Я пришлю вам банку, если стану президентом.
— Может, отпустим его, Одноглазый, за Ботса и за банку кофе?
— Обманет ведь…
— Если не верите, оставьте у себя мои башмаки. Вернете, когда Ботс будет у вас.
— Рискнем, Одноглазый. Найдем в случае чего… Иди, отец, иди в своих башмаках и доставь нам поскорее Ботса…
— Где этот Ботс?
— У меня в лаборатории. Пришлось связать. Кидался, как бешеный.
— Очень стар?
— У нас еще никогда такого не было.
— Начнем помаленьку?
— Пожалуй.
— Тогда пошли.
Они спустились по крутому полутемному лазу в нижний этаж подземелий. Следуя за Одноглазым, Борода снова думал о том, что здесь могло быть раньше… Когда они, несколько лет назад, нашли и заняли этот лабиринт, в нем еще лежали скелеты и высохшие, мумифицированные тела мужчин, женщин, детей. Множество скелетов и тел. Следов ран на них не было. Может быть, они умерли с голоду или по другой причине?
Интересно, что удастся выведать от этого Ботса… Президент! Ничего себе добыча…
Борода умел читать, и из книг, найденных в лабиринте, знал, что раньше так называли главу большого государства. Когда-то на земле были государства. И одно из них находилось в этих горах. Развалины городов кое-где сохранились. И под развалинами еще гнездились люди. Как в этой долине внизу.
Это было непостижимо… Почему сразу все изменилось? Океан пламени, пронесшийся над этими горами и всем миром… Откуда он? Переменилось все сразу. Может быть, за несколько мгновений. Все испепелил, разрушил, расплавил огонь. На картинках в старых книгах были горы, покрытые яркой зеленью и цветами, были прекрасные здания из блестящего металла и стекла, которые искрились в солнечных лучах, было синее море, а на его берегах красивые мужчины, женщины, дети, которые не прятались от солнца… Борода невольно вздрогнул. Солнце — самый страшный и смертельный враг тех, кто уцелел. Его лучи безжалостно убивают все живое. Они убили растения, иссушили реки. Наверно, и на месте синей морской дали теперь бесконечная, сожженная солнцем пустыня. Может быть, причина в Солнце? Изменилось оно, и люди ни в чем не виноваты?..
Но почему Хромой утверждал иное? Всем, что Борода знает, он обязан Хромому. Хромой научил их жить в этих подземельях. Указал цель жизни: понять и пытаться поправить то, что случилось… Он был убежден, что катастрофа — дело рук людей, тех самых ученых, которых Хромой так ненавидел. С Одноглазым и учениками Борода теперь продолжает дело, начатое Хромым. Удастся ли им понять что-нибудь? Стариков остается все меньше, все чаще они умирают, так и не начав вспоминать… Да и хранит ли чья-нибудь уснувшая память воспоминания, которые они ищут?
Одноглазый, шедший впереди, негромко выругался.
— Что там? — спросил Борода.
— Светильники гаснут. Видишь, почти не светят. Водяные машины, которые нам удалось пустить в ход с таким трудом, выходят из строя. Они дают все меньше энергии. Что будем делать потом?
— Надо сделать новые лопатки для колес.
— Легко сказать! Из чего и как? Мы еще можем кое-как наладить старые машины, но сделать что-то заново… Это искусство утрачено навсегда, Борода.
— Вздор! Все эти машины сделали люди, такие же, как ты и я.
— Знаешь, Борода, если Ботс нам сегодня ничего не скажет — похоже, мы проиграли… Надо отсюда уходить.
— Куда вы пойдете? Ты слышал, что говорил старик.
— Можно ночью пойти вдоль гор. Днем будем прятаться в пещерах. Хочешь, пойдем с нами?
«В сущности, этого надо было ждать давно, — думал Борода. — Ребятам все осточертело, а главное, им нужны женщины. Одно знание их не увлекает… В их телах сохранился первобытный инстинкт продолжения рода… А впрочем, все это тоже бессмысленно… Женщины давно бесплодны… В пещерах и в глубине развалин рождались лишь дети, зачатые до катастрофы. И если мы ничего не сможем изменить, то станем последним поколением этой проклятой земли».
Старик лежал на столе. Веревки, которыми он был привязан, глубоко впились в иссохшее худое тело. Голова запрокинулась назад, и острый клин бороды торчал вверх, отбрасывая резкую тень на побеленную известкой стену. При виде Бороды и Одноглазого старик шевельнулся, и из его впалой груди вырвался не то вздох, не то скрип.
— Развяжите его, — приказал Борода.
Парни, стоящие у дверей, бросились исполнять приказание. Когда путы были сняты, старик, кряхтя, приподнялся и сел.
— Посадите его в кресло.
Парни подняли старика и перенесли в потертое кожаное кресло. Над креслом с потолка свисал блестящий металлический шар, от которого тянулись нити проводов.