Как ни приятно было бы посидеть в Зоологическом саду подольше, но мне надлежало торопиться на воксал, чтобы поспеть к вечернему скорому поезду, с которым можно доехать до Гамбурга в 4 часа. Этот скорый поезд введен недавно для удобства гамбургских жителей и главным образом для биржевых дельцов: они могут утром выехать в Берлин, устроить здесь все свои дела и в тот же день к вечеру вернуться в Гамбург. Скорость этого поезда не малая, так как расстояние между городами равно 286 километрам. Итак, заехав за оставленными вещами, я успел явиться на Лертербанхоф (Lehrterbahnhof) к 7 часам вечера и помчался в Гамбург.
Местность между Берлином и Гамбургом представляет такую же равнину, как и прочая часть северной Германии. Население тут не очень густое, но постройки довольно миленькие, каменные или фахверковые с черепичными крышами. За всю дорогу поезд остановился только один раз, в Виттенберге, где пассажиры с жадностью накинулись на пиво и бутерброды. Вообще вследствие краткости остановок на станциях, да и самых переездов в Германии, тут как-то не принято увлекаться в дороге пищею, и пассажиры не столько едят, сколько перекусывают. Перед Гамбургом, у самого полотна железной дороги, находится Фридрихсруэ — местожительство Бисмарка. Говорят, ко времени прогулки экс-канцлера по саду, сюда ежедневно стекаются любопытные со всех концов Германии, но я проезжал это священное для немцев место в ночной темноте и, понятно, не видал ни дома, ни его теперь уже умершего хозяина.
Хотя погода стояла отличная, но единственный спутник по вагону уверял меня, что в Гамбурге будет дождь, и действительно, как только издали показались огни некогда свободного города, в оконные стекла забарабанил дождь. Таким образом Гамбург на первых же порах поддержал свою славу дождливого города. Зато на воксале не было иных экипажей, кроме карет и крытых колясок, и через несколько минут я уже добрался до приличной и недорогой гостиницы Штрейтс-отель (Streit’s Hotel), расположенной на берегу озера Альстера, составляющего красу города. Это одна из стариннейших гостиниц в Гамбурге. Особенно понравилась мне роскошная старинная мебель в номерах, причём в каждом имелось бюро, служащее проезжающему и комодом и письменным столом.
II. Гамбург
На другое утро я был восхищен видом из окон на озеро Альстер, составляющее середину Гамбурга и лучшее его украшение. Озеро окаймлено бульварами и садами; с утра до позднего вечера, по всем направлениям, рассекается оно множеством маленьких пароходов, поддерживающих сообщение между пристанями на берегах. Вид весьма своеобразный и, по уверению туземцев, единственный в Германии.
Первою моей заботой, после утреннего кофе, было разыскать известную механическую мастерскую Репсольда, в которой изготовляются большие астрономические инструменты, лучшие в мире. К стыду гамбургских жителей, мне не могли указать точного адреса этой мастерской: знают о Репсольде-пивоваре, Репсольде-шерстяном торговце, но о Репсольде-механике не слыхали. Репсольда, которого знают все астрономы всех пяти частей света, не знают сами гамбуржцы! К счастью, в гостинице оказалась справочная книга — род адрес-календаря, и там я нашел, что мастерская Репсольда, помещается на улице Мительвег (Mittelweg). Однако, разыскав эту улицу, я не нашел еще Репсольда и узнал лишь, что в Гамбурге существуют две Mittelweg; пришлось ехать на другую. Впрочем, эти розыски позволили мне осмотреть попутно большую часть города, и я мог убедиться, что Гамбург один из красивейших городов Германии. В нём множество домов миллионеров; дома эти изящной постройки и, по большей части, с хорошенькими садиками и разными затеями. К наружным особенностям города можно отнести своеобразные вагоны конно-железных дорог: они двухэтажные с крытыми империалами для защиты от непогоды. Таким образом установившееся мнение о господстве тут дождей справедливо, но сегодня, на мое счастье, стояла превосходная погода.
Наконец мастерская Репсольда была найдена, и я немедленно приступил к осмотру этого замечательного учреждения, основанного еще дедом настоящих хозяев, в 1799 году.
Прежде всего я был введен в небольшую комнату, где помещается делительная машина и откуда вышли те превосходные лимбы (разделенные круги), которыми определяется положение небесных светил во всех лучших обсерваториях. Всякий видал круги, разделенные на градусы и даже минуты, но не всякий знает, как трудно нарезать деления с требуемой точностью. Главная часть делительной машины — образцовый круг, разделенный через 2', и особый механизм, снабженный резцом с алмазом, помощью которого черточки образцового круга копируются на вновь изготовляемый. Черточки нарезаются на тонкой серебряной кольцеобразной полоске, впаянной в медный круг. Так как круг, деленный через 2', имеет 10 800 черточек, то, положив на нарезку каждой черточки, в среднем, одну лишь минуту, все 10 800 черточек можно сделать только по истечении 180 рабочих часов, или, полагая в сутки 10 рабочих часов, такой труд потребует 18 суток. Если же в продолжение работы случится перерыв, задержка, то на нарезку круга пойдет гораздо больше времени. Чтобы новый круг был так же верен, как образцовый, необходимо, чтоб оба круга во всё время работы отнюдь не изменяли своего взаимного положения, а можно ли ручаться, что от перемен температуры или каких-либо других обстоятельств это положение не изменится? Малейшая же перемена во взаимном положении обоих кругов будет иметь то следствие, что промежуток между последнею черточкой и самою первой на новом круге будет или больше, или меньше остальных, и тогда весь круг никуда не годен; надо счистить все черточки и начинать работу с начала. Конечно, механик принимает все меры против разных случайностей: температура поддерживается постоянною, делительная машина, вместе с приделанным к ней нарезаемым кругом, находится под стеклянным колпаком, защищающим ее от теплоты самого механика, и т. п., но может, например, сломаться алмаз, коим нарезываются черточки. Новый алмаз немыслимо вставить как раз таким же образом, как стоял старый, а от этого нарушится взаимное положение резца и того микроскопа, под который подводится черта образцового круга. Опять надо начинать всё сызнова. Вникнув во все подробности, не станешь удивляться, что хорошо разделенный круг стоит тысячи германских марок.