— Гиад, ледяной человек, — проговорил он слабым голосом, — ты еще не сдался, а?
Гиад на мгновение обернулся и кивнул ему, словно хотел сказать: «Вижу, вижу, ты снова стал на ноги». Потом выпрямился и крикнул Трофимову:
— Чего мечешься, как одержимый? Делай что-нибудь! Подумай, как лучше сможешь быть полезным.
Трофимов растерянно остановился и отпрянул к стене.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал он, глядя на Гиада, словно впервые видел его.
— Правильно, — поддержал Акатль. — Мы должны что-то предпринять, чтобы улучшить свое положение. Я думаю, нам надо обследовать обе части «Регера» и притащить сюда все, что найдем из еды и жидкостей.
— Главное — выяснить, в каком направлении движется «Регер», — устало вымолвил Бео, — и как обстоит дело с энергией.
— Прорежьте отверстие в сухой переборке! — распорядился Гиад.
— А я пойду на поиски консервов, — вызвался Чадвик. — Идем со мной, — предложил он Трофимову.
Они надели скафандры и через шлюз выбрались из экспериментальной камеры.
Энергичный стук донесся оттуда. Гиад, Акатль и Бео переглянулись удивленно и обеспокоенно. Может быть, с кем-то из двух что-нибудь стряслось там, снаружи? Акатль быстро освободил предохранитель на замке люка. Крышка отскочила. Через узкое отверстие протиснулся Чадвик. Одной рукой он крепко прижимал к груди несколько металлических капсул, а другой стягивал с головы шлем.
— Чужеземные сигналы! — выпалил он. — Со мной электронные записи. Они лежали в одном из «резервуаров-20». Людмила… мы ей обязаны этим!
Друзья безмолвно смотрели на него. И без слов было понятно, какая великая ценность попала им в руки.
…Чадвик проник в опустошенную рубку. Долго стоял он возле разбитого радарного пульта — там, где в последний раз сидела Людмила. Разве она не могла так же, как Бео и Гиад, спастись в «резервуаре-20»? Времени было достаточно, ведь она раньше других заметила приближение катастрофы. Что же помешало ей? Размышляя, он внимательно осматривал ряд спасательных резервуаров. Они стояли вдоль одной из стен рубки. А это что там торчит под одной из крышек? Чадвик осветил лампой и вгляделся пристальнее. То был конец ленты с магнитной записью. Чадвик дотронулся до нее, она мгновенно рассыпалась в прах. Медленно открыл он «резервуар-20», в защитной жидкости плавали несколько круглых капсул. Это записи сигналов с Эпсилон Эридана! Как видно, Людмила в момент приближения катастрофы бросила их в противоударную жидкость. Но зачем?… Конечно, она надеялась, что если даже погибнут все, то придет время и однажды какие-нибудь земные космонавты найдут останки корабля. Может быть, это ей и помешало спастись самой…
— Нужно расшифровать сигналы! — произнес он решительно.
Ему вспомнилось, как Людмила час за часом неотрывно слушала эти сигналы и как для нее все остальное стало неважным и незначительным. Разве теперь не долг всех спасшихся членов экипажа завершить труд Людмилы?
— Мы должны расшифровать их и передать на Землю! — повторил он.
— Ты принес консервы, воду? — спросил Бео.
— Расшифровать сигналы едва ли нам удастся, — проговорил Акатль. — Для этого нужен электронный мозг, десятилетия времени и сотни специалистов — кибернетиков, математиков, астробиологов и лингвистов. Невозможно! Нам это в одиночку сделать нельзя.
— Но мы обязаны, обязаны, — бормотал Чадвик.
Он думал о том, какую ценность представляют собой сигналы с Эпсилон Эридана. Возможно, они содержат важнейшую информацию. Тысячи лет мечтают люди связаться с разумными существами иных миров. Неужели эта надежда снова исчезнет на сотни лет? Даже Бео спросил только лишь о воде и консервах.
— Мы обязаны, — повторил Чадвик еще раз, прижимая к груди капсулы.
Бео с трудом поднялся, взял у него записи и показал на сухую стену. Только теперь Чадвик увидел: стена прорезана, и люди обеспечили себе доступ к секции элементов регенерации. Он снова воспрянул духом.
— Кислородом мы теперь обеспечены, — сказал Бео. — И нашли еще один выход к части коридора, герметически изолированной от пространства. Этот выход свяжет нас с еще большим количеством помещений и лабораторий. Многие приборы, в том числе вычислители-кибернеты, стали доступны. Но одним воздухом мы не можем жить. Теперь все зависит от продовольствия. Ты нашел консервы, хлеб, воду? — спросил он еще настойчивее.