Наконец-то! Браво, Ходжсон,
Снят таможенный запрет,
И под ветром парус бьётся,
И препятствий больше нет.
Вымпел подняли сигнальный,
На борту блеснул огонь,
Выстрел грохает прощальный,
Женский визг и дёгтя вонь.
Ходит стражник,
Вор и бражник,
В чемоданы нос суёт,
Лезет даже
В саквояжи,
Мышку спрячь — и ту найдёт.
Порт — как адские ворота
В час отхода пакетбота.
Вот багаж спихнули в лодку,
Пирс остался за спиной.
— Осторожно! Ящик с водкой!
— Не толкайтесь, Боже мой!
— Стойте, дурно! Не могу же!
— Дальше хуже будет вам.
— На борту уж точно хуже,
Чёрт возьми меня, мадам!
Вместе с нами,
Как в Бедламе,
Франты, слуги, молодёжь…
Мамы, дочки —
Сельди в бочке,
И рукой не шевельнёшь!
Стоны, вопли, ругань, рвота —
Вот наш путь до пакетбота.
Добрались. О, тут как тут он,
Капитан отважный Кидд,
Рассовать нас по каютам
Он помощнику велит.
— Это что у вас, каюта?
Гном, и тот бы влезть не смог!
В ней же два квадратных фута!
— Что Вы, сэр, помилуй Бог!
Лордов двадцать
Разместятся
На посудине моей…
— Боже, Боже,
Отчего же
Не набить ещё тесней?
Шумно, душно, запах пота —
Не сбежать ли с пакетбота?
— Флетчер, Марри, где вы, братцы?
Словно брёвна все лежат.
Ну-ка, братцы, подыматься —
Ох, возьму сейчас канат!
Гобби с бранными словами
Провалился в люк, — и вот
То закуской, то стихами
Без конца беднягу рвёт:
— Это стансы
В честь Брагансе…
Со… — Сонет?
Да нет, сосуд —
Дай воды мне,
Жарко, дымно,
Черти печень мне сосут,
Только труп мой довезёте
В этом скотском пакетботе.
И плывём в морской простор мы,
А вернёмся ли — Бог весть.
Ураганы, бури, штормы
В щепки нас грозят разнесть.
Если жизнь и вправду шутка,
Как философы твердят,
Смейтесь, чтоб не стало жутко,
Так как я — над всем подряд:
Над собой смех,
Над судьбой смех,
Дома, в море — всё равно,
Как напьёмся,
Так смеёмся,
Чёрт не брат, коль есть вино!
Но кому придёт охота
Пить в каюте пакетбота?
ИЗ "ЕВРЕЙСКИХ МЕЛОДИЙ"
311.
ДИКАЯ ГАЗЕЛЬ
Газель в горах земли святой
Свободна и легка,
Резвится на тропе крутой
И пьёт из родника.
Стройна газель Ливанских гор,
И дик её лучистый взор.
Но у красавиц молодых
Шаг легче, взор светлей,
О, Иудея, у твоих
Прекрасных дочерей!
Их больше нет в родных краях,
И только кедр шумит в горах.
Да, пальма, что в стране святой
Среди песков растёт,
Стократ счастливее, чем твой
Скитальческий народ:
Родимой почвы лишена,
В чужом краю умрёт она.
А нам среди людей чужих
Бродить и умирать,
Нам близ могил отцов своих
Вовеки не лежать:
Трон осквернён, разрушен храм,
Позор владычествует там!
312.
СОЛНЦЕ БЕССОННЫХ
Солнце бессонных, печаль-звезда!
Луч твой дрожит, как дрожит слеза,
Слабый твой блеск не прорвёт темноты,
Память утраченной радости — ты.
Так нам мерцают прошлые дни.
Сердце согреть не в силах они,
Словно ночные лучи бледны,
Так же печальны и холодны.
313.
ПОРАЖЕНИЕ СЕННЕХАРИБА
Словно волк на овец устремился Ассур.
Шли войска, было злато на них и пурпур,
И высокие копья сверкали в руках,
Словно звёзды в ночных галилейских волнах.
Как лесная листва, как морская волна
На закате шумели полков знамена,
Как лесная листва в дни осенних ветров,
На рассвете рассеялось войско врагов.
Ангел смерти над ними крыла распростёр,
И дыханье его леденило их взор,
И нигде не осталось живого лица,
Только дрогнули раз и замолкли сердца.
Гордый конь на земле бездыханно лежит
И ноздрями раздутыми не шевелит,
И покрытая белою пеной трава,
Как буруны у скал холодна и мертва.
Бледный всадник недвижно лежит на земле.
Заржавела броня, и роса на челе,
Знамена у шатров одиноко стоят,