А заодно отгонять от него девиц, вечно слетающихся к нему, как пчелы на варенье. Фальтора был хорош собой, скромен и обаятелен, он легко мог поддержать любую беседу, мог развеселить самых угрюмых и занудных личностей - кто угодно пожелает окрутить его и женить на себе.
- Вот женится Фальтора, будет с новой семьей отпуска проводить. Что мы-то с тобой тогда делать будем? - вздыхал отец, глядя как соседские девчонки и дамы радуются приезду его младшего сына домой.
- Пить, - пожимал плечами Кольтира.
Именно так они с отцом и проводили отпуск до приезда Фальторы. После смерти своей жены отец изменился практически до неузнаваемости, потерял интерес к жизни, постарел и поскучнел. Кольтира хотел поддержать его, но душеспасительные беседы и излучение светлых эмоций - не его профиль. Напиться вместе с ним - это единственное, что он мог.
Пока мама была жива, Кольтира не верил ее рассказам, что до женитьбы на ней отец - веселый, язвительный, любящий жизнь во всех ее проявлениях, непоседливый эльф, - был сухим и неразговорчивым типом. Да никто бы на его месте не поверил. В их семье всегда звучали шутки, разговоры быстро перерастали в состязания в остроумии и безобидные подтрунивания. Ну, как безобидные? Того, кто переходил границу между ехидной шпилькой и злобным выпадом - а чаще всего это был сам Кольтира, - осаживали и высмеивали, объединившись, все остальные члены семьи.
Дома никогда не было тихо, скучно и уныло. Но во время нападения Орды на Квель’Талас мама решила вспомнить свое следопытское прошлое и погибла, скорее всего, во время пожаров - ее тела так и не нашли. С тех пор в доме поселилась тоска. Кольтира, всю жизнь слышавший, что характером пошел в отца, с детства проводивший с ним уйму времени на охоте, тренировках и вечерних посиделках у костра, вдруг обнаружил, что с этим эльфом ему вообще практически не о чем разговаривать.
Счастливую атмосферу в семье создавала мама, и если Кольтира все еще мог пойти и пообщаться с кем-то из знакомых, согласных терпеть его вредный характер, или еще как-нибудь поразвлечься, то отец замкнулся в себе. Другие эльфы и жизнь вокруг стали ему не интересны, он просто запирался в доме и сидел в одиночестве как сыч. Не то что бы прямо страдал и убивался по погибшей жене, просто ничего не хотел, словно бы его устраивала такая жизнь. Спился бы уже, если бы не служба.
Однако у них все еще оставался Фальтора. Он был похож на маму, и, в отличие от своего старшего брата, не внешне, а по характеру. В его присутствии отец оживал, а Кольтира чувствовал, что приезжает домой не только из сыновнего долга. Поразмыслив, они с отцом решили запретить Фальторе оставаться на каникулы в столице, потребовали возвращаться из кампуса Академии Странников домой и под его приезд подгоняли свои отпуска.
- Ты слишком юн и невинен для разгульной и полной соблазнов жизни в Элун’аране, - ехидно скалился Кольтира, в аналогичном возрасте и даже раньше близко познакомившийся со всеми видами столичных развлечений. Впрочем, Фальтора, казалось, даже не расстроился. По крайней мере, против этого требования не бунтовал.
А отец стал приходить в себя, вылез из своей скорлупы и даже помирился со своим отцом, кольтириным дедом, ссора с которым случилась еще пол тысячелетия назад. Отец был восстановлен в правах как наследник лорда Ткача Смерти, что благоприятно сказалось на его финансовом положении. Вскоре он купил дом в столице, перестал пить, и они все снова стали настоящей семьей.
Со смерти матери прошло тринадцать лет. Фальтора отпраздновал совершеннолетие, отучился в Академии, и теперь служил и ездил в отпуск вместе с Кольтирой. Кольтире к тому времени исполнилось четыреста семьдесят, и ему уже многие намекали, что в его возрасте пора привозить домой не только младшего братика, но и жену. Он отмахивался или хамил. Не то чтобы вокруг было мало хороших девушек, да только многие ли согласятся терпеть его характер? Кольтира своими издевками иной раз доводил знакомых до слез или до бешенства, сам того не желая. Ну разве он виноват, что они не могут вовремя сказать, что им действительно не нравится? Фальтора советовал ему развивать внимательность к другим и чуткость, Кольтира уверял, что у него не получается, но в глубине души понимал, что просто не желает утруждаться. А еще в нем все жило какое-то ощущение, предчувствие, что скоро его жизнь радикальным образом изменится, а потому смысла “работать над своим невыносимым характером и пытаться стать немного добрее” нет.
- Однажды ты встретишь ту, которая будет любить тебя таким, какой ты есть, - Фальтора пытался проявить проницательность и угадать его ожидания.
Кольтира только хмыкал. В отличие от младшего, он излишней романтичностью не страдал и ни о чем подобном не думал. Ну, разве что иногда. Впрочем, кто бы отказался от того, чтобы его принимали и любили таким, какой есть? Но в его случае это маловероятно. Хотя как-то же ухитрился отец жениться на их с Фальторой матери…
Словом, особого желания и потребности что-то в себе и в жизни менять Кольтира не видел. Вот влюбится в кого-нибудь сам - тогда и поймет, в какую сторону надо меняться. А пока он не питал серьезных чувств ни к кому - давняя полудетская влюбленность в сокурсницу во время учебы в Академии Странников и краткие увлечения не считаются. Недостатка в постельных партнерах он не испытывал: молодость, красивое лицо и благородное родовое имя давали ему достаточно привлекательности. А после его громкого ухода из Странников, о котором из слухов знали, казалось, все следопыты Квель’Таласа, многие тянулись к нему из любопытства. В целом же, Кольтира имел среди знакомых репутацию эльфа, в которого лучше не влюбляться.
А вот с Фальторой было полно желающих завести серьезные отношения. Он был мил со всеми, но никого не выделял - до недавнего времени. Несколько месяцев назад в Ан’овине появилась магичка по имени Мерриэль. Она была более чем на век старше Фальторы, спокойно реагировала на его восторженный взгляд, постоянно устремленный на нее, была дружелюбна, но не проявляла особой заинтересованности в юном воздыхателе. Эта Мерриэль была неглупа, но и не затевала ничего коварного. Вроде бы. Все девицы казались Кольтире расчетливыми стервами, стоило им обратить внимание на Фальтору. Впрочем, парни, которым нравился его брат, вызывали у Кольтиры еще меньше доверия.
Так вот, эта Мерриэль была, в принципе, меньшим злом. Женить на себе Фальтору, отбирая его у Кольтиры и отца, она явно не планировала. Казалось бы, можно не беспокоиться: ну, добьется ее Фальтора, появится у него постоянная любовница - плохо разве? Мерриэль обладала чувством юмора и мягким характером и даже могла переносить общение с Кольтирой. В умеренных дозах, но большего и не требовалось.
Но Кольтира все равно не хотел, чтобы Фальтора встречался с этой девушкой. Он сам не мог объяснить почему. Планомерно ссорить их или уменьшить шансы брата Кольтира не пытался, но при случае немного осложнял им сближение. И, конечно же, подколоть их обоих на тему очевидной для всех влюбленности Фальторы он никогда не отказывался. Братец смешно злился и смущался, Мерриэль закатывала глаза к небу и временами язвила в ответ, а атмосфера зарождения искренних и чистых отношений оказывалась разрушена.
Кольтира поумерил усилия после того как получил от Фальторы в челюсть за нескромный вопрос о постельных талантах его подружки. От второго удара уже увернулся, так же как от третьего и десятого - заодно и потренировались. Вспышка гнева от обычно спокойного и доброжелательного брата Кольтиру обеспокоила. У Фальторы к ней что, настолько серьезно? Поссориться с братом из-за какой-то девицы он не хотел, поэтому оставил их на некоторое время в покое.
Но когда Фальтора, заливаясь краской от смущения, поинтересовался планами Мерриэль относительно грядущего приема, вместо того, чтобы прямо пригласить и трахнуть ее уже, наконец, Кольтира просто не смог удержаться и не вмешаться.