— Знакомьтесь, Полина, — представила Влада подругу.
— Ермолаев, — кивнул брат Вадима.
Все рассмеялись.
— Роман, — мужчина смутился. — По привычке сорвалось.
— Роман у нас — компьютерный гений, — вступил в разговор Вадим. Он явно гордился братом.
— Да какой там гений! Обычный айтишник.
Поехали на машине Вадима. Влада села впереди и показывала дорогу. Полина оказалась рядом с Романом на заднем сидении. О чём говорить с ним, она не знала, и смущенно рассматривала пейзаж за окном, иногда вставляя замечания в то затихающий, то вновь возникающий общий разговор.
Огромный кожаный диван, принадлежащий ещё деду Веронички, гордо стоял посреди веранды, преграждая проход в дом. Повод, чтобы привезти Вадима в Салтыковку якобы для помощи подруге, был придуман Владой и блестяще воплощен Вероникой. Накануне она нашла на станции двух пьянчуг, которые за малую мзду, кряхтя и ругаясь, притащили этот диван из гостиной на веранду. Также на станции были куплены коньяк и вино, пластиковое ведро шашлыка и готовые салаты — Вероничка готовить не любила, да и не умела, но обладала массой других достоинств. Будучи натурой увлекающейся, она, тусуясь в юности с рокерской компанией, боролась со стереотипами и шаблонами общества рваными джинсами и песнями Курта Кобейна, затем Вероничка погрузилась в эзотерику, и поиск внутреннего «Я» привел её в Индию, чтобы в ашраме погрузиться в изучение постулатов религии и просто разобраться в себе. Было и увлечение гончарным мастерством, и росписью по дереву… Стоит ли говорить, что смены пристрастий были вызваны очередными романами, и подруги были посвящены во все любовные перипетии Веронички, искренне сопереживая буре её эмоций. Но меняя увлечения и любовников, Вероника сохранила главное своё занятие — содержание питомника цвергшнауцеров, и даже пользовалась высоким авторитетом в кругу кинологов. После смерти бабушки Вероничка перебралась в Салтыковку вместе со своими питомцами, зарабатывая на жизнь разведением высокопородистых щенков и груммингом.
Полина поднялась по скрипучим деревянным ступеням на полукруглую веранду, через разноцветные ромбы стёкол — синие, красные, зелёные — светило нежное осеннее солнце. На душе стало тепло от воспоминаний, связанных с этим домом, с радостью, всегда наполнявшей его.
— Какой интересный дом, — рядом с Полиной остановился Роман, с интересом рассматривая обстановку, — как из фильма о старинных усадьбах.
Огромный диван, поставленный поперек веранды, был дружно подхвачен братьями, оттащен в отведённое для него место, и на этом мероприятие было завершено. Оказав обещанную помощь, Вадим собрался уезжать, не проявив никакого интереса к хозяйке дома. Похоже, что сватовство срывалось, но подруги пустили в ход всё своё обаяние, и гости остались, поддавшись на уговоры и красоту последних тёплых дней осеннего Подмосковья.
Стали готовиться к застолью. Как-то само собой получалось, что Роман оказывался рядом с Полиной, он помогал ей выгрузить из машины контейнеры с едой, помогал разжигать мангал, переворачивал решётку с маринованными крылышками. Всё, что он делал, получалось ловко и весело. Полине было приятно смотреть, как он умело поддерживает нужный жар в мангале, как нанизывает на шампуры куски шашлыка. Они обменивались шутливыми замечаниями, обсуждали тонкости готовки, и Полина удивлялась, как легко было ей, обычно трудно сходившейся с людьми, общаться с этим практически незнакомым человеком.
— Я люблю готовить, — рассказывал Роман. — У меня двое мальчишек, мы с ними ездим в тайгу к моему другу. Он у меня в лесохране работает. Можно, конечно, и на печке в его избушке готовить, но мы любим на костре, совсем другой вкус у еды.
Полина слушала про целительный воздух кедровников, про сибирскую тайгу, которой нет конца-края, и завороженно следила за руками Романа. Какие у него красивые руки! Наверное, такие пальцы у пианистов, тонкие и сильные одновременно. Никогда прежде она не обращала внимания на мужские руки, но руки Романа, сильные, загорелые, ей захотелось погладить, почувствовать, как они могут обнять… Полина даже на секунду зажмурилась и головой тряхнула, отгоняя эти неожиданные мысли, — ничего подобного прежде ей в голову не приходило.
Осень — это всегда легкая грусть об ушедшем лете, но Полине в тот день открылось, что осень может быть весёлой. Деревья окрасились в сказочные цвета, под ногами шуршали яркие листья, и вокруг всё в таких светлых красках, что дух захватывало…
— Роскошна осени цветная акварель! — к ним подошла Влада. — Что Вам помочь сделать?