Сейчас уже трудно восстановить весь ход рассуждений исследователя, но основная мысль, судя по его трудам и рассказам, складывалась примерно так: на Памире сухо, почвы на склонах бедные, травы на естественных пастбищах грубые, малопродуктивные. Значит, надо преодолеть сухость климата, бедность каменистых почв и низкую продуктивность травостоев. Как это сделать?
Труднее всего преодолеть сухость климата. Для этого нужна вода. Но осадков на Памире очень мало, а в самое жаркое время года их и вовсе нет. Зато в это жаркое время энергично тают ледники, и в реках избыток воды. Нельзя ли этот избыток использовать с толком? В нижнем, земледельческом, поясе горы Западного Памира изрезаны каналами и арыками, по которым вода подается из рек на клочки пахотной земли. И в самое жаркое время лета эти арыки переполнены водой. Иногда излишек воды переливается через край и выплескивается на сухой склон. Если это происходит из года в год, тогда на заливаемом участке появляется зеленый травостой, сочный, совсем не похожий на тот, что растет вокруг. Значит, если поливать склон умышленно (а поливать есть чем — летом в арыках воды избыток), то травостой улучшается.
Собственно, ничего нового в этом не было. Об этом знали и прадед, и дед Юсуфбекова, и его отец. Более того, разведывательные поливы и посевы кормовых трав на малюсеньких земельных участках высокогорной пустыни Восточного Памира делались и учеными, например старейшим советским ботаником-памироведом Иларией Алексеевной Райковой. Еще 30 с лишним лет назад на полях Памирской биостанции она начала травосеяние и селекцию кормовых трав, причем для восточнопамирских условий довольно успешно. (Нелишне заметить, что свои экспедиционные и экспериментальные работы в высокогорьях профессор И. А. Райкова, впервые посетившая Памир в 1923 году, продолжает до сих пор!) Новым у Юсуфбекова было научное осмысление режимов речного стока и осадков на Западном Памире, выяснение причин стихийного возникновения лугов при случайном сбросе воды (оказалось, что семена луговых трав приносит на пустынный склон поливная вода), а главное — мысль об умышленном создании лугов на пустынных склонах.
Начались эксперименты, описания, учеты урожайности трав при разных режимах орошения. Выяснилось, что при сбросе воды из оросительных арыков на пустынный склон урожайность повышается, качество травостоя улучшается, но… медленно. Только на шестой год полива пустынная растительность превращается в луговую, минуя степную стад, ню. Это очень долго. Корма нужны как можно скорее, ждать некогда.
А если посеять семена луговых трав? Пахать каменистую землю под посев трудно и дорого. А если не пахать, а просто подсеять по целине, предварительно залив ее излишками воды? Ботаник Юсуфбеков знал, что каждое растение имеет свой водный режим. Пустынные растения — полыни, прутняк, терескен — это ксерофиты, привыкшие к скудному увлажнению. Значит, если резко увеличить увлажнение, ксерофиты не выдержат конкуренции с подсеянными мезофитными (влаголюбивыми) луговыми травами. И снова опыты с разными травами, при разных режимах увлажнения: и при поливе в течение всего лета, и при поливе только до середины лета (ведь нс везде же излишки поливной воды одинаковы).
Следовало продумать и технику сброса воды. Ведь при больших уклонах вода может размыть склон и тогда вместо пользы — один вред. Постепенно был выработан простой и эффективный способ: вода через водосливы подавалась на склон тонким слоем, как говорят, напуском. Один поливальщик за день таким способом мог оросить до 15–20 гектаров склона.
Помню, как в те времена Юсуфбеков буквально дневал и ночевал на участках. Даже палатку поставил у самого их края, хотя тут же, в сотне метров, была его комната в доме Ботанического сада.
Результат оказался блестящим: к концу первого же сезона такого подсева был получен урожай луговых трав, да какой!150 центнеров высококачественного сена с гектара, тогда как с одного гектара пустынной целины снимали не более 4 центнеров грубого сена! А главное — пахать не нужно, камни со склона убирать тоже не нужно. Надо было только подсеять многолетние травы по залитому склону один раз в 10 лет и следить за режимом полива. Земель, пригодных для такого активного залужения, на Западном Памире много. К тому же через несколько лет после образования лугового травостоя самые грубые почвы превращались в плодородные. И когда метод был научно обоснован, экспериментально доказан и доведен до конкретных хозяйственных рекомендаций, было принято решение освоить подобным методом на Памире 13 тысяч гектаров склонов, то есть превратить 13 тысяч гектаров горной пустыни в сенокосы. Сухость климата на этом этапе исследования была преодолена.
Сенокосы на камнях
Казалось бы, просто: сухо — так полей, плохой травостои — подсей хороший, бедная почва — удобри ее. По до этой простоты лгало додуматься (хотя и это немало). Надо было проверить и испытать все: и ассортимент трав, и нормы высева, и режим поливов, их технику на крутом склоне (не забывая об опасности эрозии). Следовало учесть и резервы поливной воды в разных районах, и чисто инженерные проблемы строительства водоотводных арыков на рыхлых грунтах склонов, и биологию луговых и пустынных растений, их долголетие, характер корневых систем. Учитывалась и физика горных почв, их водопроницаемость, подверженность размыву. Нужно было испытать разные травосмеси, чтобы выбрать оптимальные для разной высоты и для разных районов. Необходимо было учесть решительно все последствия такого активного вмешательства в природный процесс. А для всего этого нужны были годы.
Годы шли. Работа продолжалась и расширялась. Методы улучшения сенокосов и пастбищ разрабатывались для разных почв — песчаных, мелкоземистых, щебнистых, даже для каменистых осыпей. На камнях, раньше голых, серых и бесплодных, зазеленели люцерновые сенокосы. То, что оказалось хорошо для Западного Памира, не подошло для еще более сухого и холодного Восточно-Памирского нагорья. Пришлось искать особый выход из положения, так как здесь не оказалось в избытке воды. Ее было мало, поскольку на огромной высоте ледники тают медленнее. Не хватало воды и потому, что речная сеть здесь реже, а значит, и вести воду от рек при обширных пространствах нагорья нужно намного дальше, чем на западе. В конце концов выяснилось, что в почвах нагорья очень долго сохраняют всхожесть семена пустынных растений — терескена, розовоцветковой полыни, галечного ковыля. И если раз в несколько лет полить пастбища водой, то эти семена дают дружные всходы. Сенокоса при этом не получается, но зато урожайность пастбища повышается вчетверо. И способ дешевый, и воды на один полив в несколько лет хватит. И удобрения здесь следовало вносить другие, так как и химизм почвы, и режим осадков, растворяющих минеральные удобрения, тоже были другими. А потом надо было искать пути улучшения кочкарных лугов Памира, лугово-степных пастбищ Алайской долины. И найденные раньше приемы улучшения тоже не годились: там были свои природные особенности. И экономические. От них ботаник тоже не имел права отмахиваться.
А потом все надо было проверять в производственных условиях. Одно дело — на делянке, совсем другое — на больших площадях колхоза. Для начала надо было убедить колхоз, что от новшества будет не хуже, а лучше, и это тоже было непросто. А потом уж результаты агитировали сами за себя, потому что в производственных условиях они оказались не хуже, чем на делянках.
Параллельно решались и теоретические вопросы. Весь этот труд можно было выполнить, сплотив вокруг проблемы коллектив молодых энтузиастов-исследователей. И такой коллектив был создан.
Итогом этих исследований явилась монография X. Ю. Юсуфбекова «Улучшение пастбищ и сенокосов Памира и Алайской долины», высоко оцененная учеными (в качестве докторской диссертации, блестяще защищенной автором) и практиками. Был найден дифференцированный, экономичный и эффективный подход к решению проблемы зимних кормов в условиях аридных высокогорий. И сухость климата, и сложный рельеф, и бедность почв были преодолены. И что же? Работа закончена? Ничуть не бывало. Она продолжается. Проблем ведь больше, чем исследователей.