Бармен пожал ему руку. Он был анархист, но не осуждал полковника за то, что тот — полковник. Наоборот, его оно даже грело, ему это льстило, словно теперь и у анархистов был свой полковник; за те несколько месяцев, что они были знакомы, у бармена возникло чувство, будто он сам выдумал этого полковника или по меньшей мере произвел его в чин; он гордился этим, словно построил какую-нибудь campanile или старинную церковь с Торчелло.
Бармен слышал разговор, вернее, замечание, которое полковник отпустил у столика, и был очень доволен.
Он уже послал подъемник за джином и кампари.
— Сейчас, — сказал он, — мне пришлют ваш джин. Как дела у вас в Триесте?
— Да примерно так, как вы себе представляете.
— А я не очень-то хорошо их себе представляю.
— И не напрягайтесь, — сказал полковник. — Не то наживете геморрой.
— Не возражаю, если меня за это сделают полковником.
— Вот я и не возражал.
— Смотрите, чтобы вас не скрутило, как от слабительного!
— Только, ради бога, ничего не рассказывайте почтенному Паччарди, — сказал полковник.
Это была любимая шутка у них с барменом: досточтимый Паччарди занимал пост министра обороны Итальянской Республики. Ему было столько же лет, сколько полковнику, он храбро сражался в Первую мировую войну, воевал в Испании, где был командиром батальона, и полковник познакомился с ним, будучи сам военным наблюдателем. Серьезность, с какой министр обороны относился к своим обязанностям в этой неспособной к обороне стране, смешила и полковника и бармена. Оба они были людьми практичными, и мысль о досточтимом Паччарди — защитнике Итальянской Республики — их очень забавляла.
— Там у нас довольно весело, — сказал полковник. — Так что ничего, жить можно.
— Надо бы малость механизировать досточтимого Паччарди. Дайте ему атомную бомбу.
— Я везу в багажнике целых три. Последняя ручная модель с запасными частями. Его надо как следует вооружить. Снабдить хотя бы бактериями.
— Да, почтенного Паччарди мы не подведем! — сказал бармен. — Лучше один час прожить львом, чем всю жизнь ягненком.
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, — добавил полковник. — Впрочем, бывает и так, что мигом хлопнешься на брюхо, если хочешь выжить.
— Полковник, прекратите эти разговорчики.
— Мы задушим их голыми руками, — продолжал полковник. — Наутро под ружье встанет миллионная армия защитников родины!
— А кто им даст ружья? — спросил бармен.
— Все необходимые меры будут приняты. Это только первый этап грандиозного плана обороны!
Вошел шофер. Полковник отметил, что, пока они перебрасывались шутками, он перестал следить за дверью, а всякая потеря бдительности его всегда злила.
— Какого дьявола вы там возитесь, Джексон? Хотите выпить?
— Нет, спасибо, господин полковник.
«Ах ты чертова ханжа! — подумал полковник. — Но хватит мне его шпынять», — сказал он себе.
— Сейчас поедем, — объяснил он шоферу. — Я тут учусь у моего приятеля говорить по-итальянски.
Он оглянулся на миланских спекулянтов, но их уже не было.
«Ты потерял быстроту реакции, — подумал он. — Смотри, еще попадешься кому-нибудь в лапы. Может, даже почтенному Паччарди».
— Сколько с меня? — сухо спросил он бармена.
Итальянец назвал сумму, поглядывая на него своими умными глазами; теперь они больше не смеялись, хотя от них по-прежнему разбегались веселые морщинки. «Надеюсь, что у него все в порядке, — думал бармен. — Дай бог, или кто там еще есть, чтобы с ним не стряслось никакой беды!»
— До свиданья, полковник, — сказал он.
— Ciao,[9] — ответил полковник. — Джексон, мы сейчас пойдем по длинной эстакаде прямо на север, туда, где пришвартованы маленькие моторки. Их тут покрывают воском. А вот и носильщик с нашими чемоданами. Придется дать ему отнести вещи, у них тут такое правило.
— Слушаюсь, господин полковник, — сказал Джексон. Оба, не оглядываясь, вышли из бара.
На imbarcadero[10] полковник заплатил человеку, который поднес их чемоданы, и стал высматривать знакомого лодочника.
Он не узнал человека в первой моторке, но тот сказал:
— День добрый, полковник. Сейчас моя очередь.
— Сколько до «Гритти»?
— Вы же знаете не хуже моего, полковник! Мы не торгуемся. Такса у нас постоянная.
— Какая же это такса?
— Три тысячи пятьсот лир.
— Мы можем поехать на пароходике за шестьдесят.
— Вот и езжайте, — сказал пожилой лодочник с красным, но добродушным лицом. — До самого «Гритти» он вас не довезет, вы сойдете на imbarcadero за «Гарри» и можете позвонить оттуда, чтобы прислали за вашими чемоданами.