- Отставить панику, - хлестко приказал офицер. - Мы еще им покажем, что значит полицию не уважать. Ребяты, ну-ка, еще залп!
Работяги из соседнего завода выломали фонарный столб и, перехватив его наподобие тарана, пошли на "штурм" участка.
Сам Родзянко, собравший "совет старейшин" Думы утром двадцать седьмого февраля, ударился в панику, посылая одну телеграмму за другой в Ставку, а затем рассказываю старейшинам-лидерам думских фракций и некоторым членам Государственного совета, что же происходит в столице и Кронштадте.
Старейшины Думы нервничали, ругались, и не могли понять, что же делать: бунт ширился. Превращаясь в революцию, и было непонятно, увенчается она успехом, или бунтовщиков вздернут на фонарях. Приходили вести, что по городу разъезжает на грузовиках и броневиках какая-то воинская часть, никого не щадившая на своем пути, ни офицеров, ни солдат, ни полицию, ни манифестантов. Другие утверждали, что над бронеавтомобилем, что едет во главе колонны, развевается русский триколор, а третьи - что из грузовиков несутся слова "Боже, царя храни!", а вместо флага - хоругвь. Сперва эти слухи приняли за бред перепуганных или пьяных, однако…
Однако перед Таврическим дворцом остановилось семь грузовиков, из которых быстро-быстро стали выбегать солдаты, разворачиваясь в боевые цепочки, расставляя пулеметы, чьи дула смотрели на волнующийся, потерявший сон Петроград.
А из броневика, на котором не было ни хоругви, ни триколора, ни красного знамени, вышел Кирилл Владимирович Романов. Вид у него был невероятно внушительный: хмурый, решительный, пронзительный взгляд усталых глаз, револьвер в раскрытой кобуре, несколько офицеров и солдат, все в орденах и медалях, за спиной. Один даже, особо рослый детина, прихватил где-то ручной пулемет Льюиса. Массивное оружие чем-то напоминало морское орудие, обрезанное, с приделанной к нему ручкой и дисковым магазином, с чуть сужавшимся к концу стволом. Завершали "картину масло" сошки, на время похода собранные и сложенные вдоль ствола. Эту бравую команду не посмели не то что остановить, но даже узнать, по какому поводу вооруженный отряд находится в Таврическом дворце.
Кирилл быстро нашел кабинет Родзянко, жестом приказал остаться в коридоре всем, кроме солдата с ручным пулеметом, и, постучав в дверь, вошел.
"Неизгладимое впечатление" - это слишком мягко сказано о том эффекте, который произвело появление Сизова среди старейшин. Родзянко остался сидеть, даже, кажется, вздохнул с облегчением. Монархист Шульгин улыбнулся, глядя на пулемет. Милюков вскочил со стула, затем снова сел. Гучков же замер, похоже, он менее всего ожидал увидеть так скоро Кирилла с "ординарцем"-пулеметчиком.
- Кирилл Владимирович, как это понимать? - все-таки первым проснулся Львов. - Что здесь делает этот солдат?
- Это мой ординарец, доверенное лицо, - "доверенное лицо" вытянулось во фрунт, да так, что аж пол заскрипел, а ствол "Льюиса" замелькал с невероятной скоростью перед глазами "старейшин". Те зачарованно, как будто под гипнозом, провожали дуло ручного пулемета глазами. - Господа, боюсь, в городе начались настоящие беспорядки. Несколько запасных батальонов попытались присоединиться к манифестантам, подняли оружие на офицеров, но мне удалось их утихомирить. Временно, конечно, у меня слишком мало людей. Восстал Кронштадт, так что у нас под боком настоящее гнездо проказы, откуда по всему Петрограду будут распространяться миазмы революционной заразы. Вы же все помните пятый год? Боюсь, в условиях войны события будут развиваться намного хуже. Мы не можем этого допустить, господа. Поэтому я прошу Вас, Михаил Владимирович, отправить нескольких человек из собравшихся здесь в Ставку, к Его Императорском Величеству. Я сомневаюсь, что Николай понимает всю глубину царящих здесь беспорядков. Но, боюсь, нужен какой-нибудь решительный шаг, который заставит людей прекратить беспорядки и продолжить работу на благо победы над врагом.
- Да, Кирилл Владимирович, мы хотели поступить подобным образом. Однако…Что там происходит, в городе? Мы слышали отдаленную стрельбу, крики. Кажется, к дворцу подъезжали какие-то грузовики, - Георгий Евгеньевич заметно волновался: он не знал, как быть. Никто не ожидал, что беспорядки разрастутся в таких масштабах, а гарнизон поддержит манифестантов.
- Это солдаты, прибывшие с Румынского фронта, сейчас они окружают Таврический дворец, чтобы защитить его в случае нападения восставших. Люди должны понять, что символ власти, Дума, остается островом спокойствия посреди хаоса. Но несколько сотен человек не смогут удерживать дворец, если весь гарнизон выйдет из повиновения. Я лишь надеюсь на генерала Хабалова и на Его Императорское Величество. Можете быть уверены, господа, что Дума получила достаточные силы, дабы поддерживать хоть какое-то подобие порядка в центре столицы. Но - не более.
- Спасет положение только отречение, я в этом уверен целиком и полностью, - высказался Гучков. - Иного выхода я не вижу. Правительство доверия уже не поможет. Массы просто не пойдут. Нужно отречение.
- Пусть Николай издаст указ о создании нового правительства, а затем отречется в пользу наследника. Думаю, что это утихомирит самых буйных, - Шульгин вздохнул. Он был единственным монархистом среди "старейшин", и ему нелегко давались слова об отречении. Однако он понимал, что без решительных, действенных шагов монархия может быть сильно поколеблена. И это -в условиях войны. Такого нельзя допустить, кто еще будет удерживать армию и страну от развала.
- Павел Николаевич высказался в том же роде. Что же, надо отправить господ Александра Ивановича и Василия Витальевича к Его Императорскому Величеству. Я уверен, что Вы сможете убедить императора в необходимости решительных действий. Господь поможет Вам. И, господа, надо отправляться в ближайшие же часы. Неизвестно, что может произойти на железной дороге. Вдруг там может начаться забастовка? Тогда связь с императором может быть поддержана только по телеграфу или телефону, если и они не прекратят действовать. И думаю, что не будет лишним организовать комитет, чей список в качестве будущего состава правительства доверия будет передан Императору на подпись, - Родзянко попал в родную стихию организации. Ему льстило то, что он практически вершил судьбу страны из небольшого кабинета в Таврическом дворце.
А потом было еще очень и очень много слов. Сизов старался не подавать вида, что ему отвратительно наблюдать, как группа людей обсуждает, спорит об одном и том же, тонет, вязнет в деталях и нюансах, а на улицах гибнут люди, животное вытесняет человеческое, звери бродят в обличье людском, нападая на таких же зверей. А многие просто остаются безучастными, сидя по домам, уверенные, будто беда пройдет мимо них. А она все не проходила и не проходила.
Александра Федоровна вглядывалась во двор за окном спальни, в которой лежали ее дочки. Анастасии было хуже всего, болезнь все не хотела проходить. А на улице несколько солдат разворачивали орудие, нацеливая его на подходы к дворцу. Почти весь гарнизон поднял оружие против Престола. Императрица хмуро взирала на то, как немногие верные части собирались вокруг резиденции.
Она никак не могла связаться с Никки. Как он там? Может, он уже спешит на помощь, наконец-то решил показать, что тоже способен стать Грозным, Петром Первым, Александром Миротворцем? Никки сокрушит всех врагов! Он поднимет престол, сделает его недосягаемым для происков черни и Думы, этого рассадника революционной заразы!
Анастасия закашлялась, застонала, начала елозить на кровати, звать маму. Александра тяжко вздохнула и поспешила к дочке, пробуя рукой жар. Эти доктора ничего не могли поделать, и зачем их только держат…
Николай ссутулился, сидя у телефонного аппарата. Трубка лежала рядом. Глухо гудела. А император смотрел прямо перед собой. Начался настоящий мятеж. Только что до него дозвонились Кирилл и Хабалов. Сперва царь никак не мог понять, что генерал-лейтенант делает в Военном министерстве вместе с сыном Владимира Романова. А затем Хабалов начал рассказывать, что же происходит в городе. Похоже, давалось это ему весьма тяжело. Да и связь как назло была невероятно плохой, то и дело обрывалась. Несколько запасных батальонов гвардейских полков пытались поднять мятеж, но части, которые должны были прибыть в Гельсингфорс к Маннергейму, вовремя оказались в столице. Правда, не обошлось без крови. Громят полицейские участки, суды и тюрьмы. Вернее, пытаются: тут взявший трубку Кирилл Владимирович рассказал, что взял командование над той румынской частью, смог оцепить казармы взбунтовавшихся батальонов и обезопасить несколько кварталов…