Конечно, значительную часть германской армии сковывали продолжавшие сопротивляться окруженные части советских войск Западного фронта. Однако и высвободившихся для непосредственного удара на Москву соединений у немцев было достаточно, чтобы гарантированно смять все, что заслоняло тогда от них Москву.
И здесь произошло неожиданное. Дивизия генерала Панфилова, оказавшаяся на Волоколамском направлении в полосе главного удара немцев, смогла их остановить. Здесь присутствовало все перечисленное. И многократный, местами до десятикратного, перевес немцев. И впятеро против необходимого растянутая линия обороны. И превосходство в подготовке и опыте. Но пройти здесь немцы не смогли. Вернее смогли дивизию потеснить, взяли даже Волоколамск. Но прорваться дальше не смогли. Зацепившись за восточные пригороды Волоколамска, дивизия Панфилова смогла немцев остановить.
Как это произошло? Почему она смогла то, чего не смогли сделать ранее многие другие, гораздо более подготовленные кадровые дивизии?
Конечно, здесь не было, да и не могло быть того, чтобы войска остановили немцев, потому что, как это писалось тогда в газетах, "все как один стояли насмерть". Это было тогда в таких масштабах просто невозможно. Немцы прорывали линию обороны дивизии неоднократно. Что было вполне закономерно и ожидаемо, учитывая их подавляющее численное превосходство. Но всегда на пути уже прорвавшихся немцев оказывались какие-то подразделения, батальон, рота или даже взвод, которые тормозили продвижение главных сил. Давали основным силам время и возможность отойти на новые позиции и снова сомкнуть там фронт.
Эта черта, эта особенность дивизии не была, естественно, дарована ей некими высшими силами. Никто специально не отбирал в нее каких-то необыкновенных героев. Служили там точно такие же солдаты, какие служили и в других соединениях Красной Армии. Разумеется, это свойство дивизии было рукотворным. То есть люди были подготовлены необыкновенно быстро не вообще, а именно к тому и так, как единственно возможно было остановить тогда немцев.
То есть подготовка эта была предельно предметной и умно построенной. Учитывая же, что времени на нее было отпущено ничтожно мало, велась она постоянно и ежеминутно от начала формирования и до самых первых боев.
То есть качества, необходимые войскам для того, чтобы успешно противостоять немцам, воспитывались генералом Панфиловым с момента создания дивизии. Это, в свою очередь говорит о том, что необходимость такой тактики была осмыслена Панфиловым еще до начала боев. Рискну предположить, что и до его назначения.
Он уже тогда понимал, что его войскам придется обороняться от превосходящих сил немцев. Понимал, что ниточкой оборонительной линии нельзя удержать удар этих сил. И заранее настойчиво искал ответ на вопрос, как устоять в таких условиях. Постоянно искал. Постоянно думал над тем, как можно противопоставить наступающей немецкой машине. Неотступное думание, так определил обычное его состояние Баурджан Момыш-Улы. Все мысли генерала Панфилова были об этом. Все разговоры, даже на самые отдаленные, самые бытовые темы, сводились им сюда. Один из характерных эпизодов повести Александра Бека, где речь заходит о "секрете чистого бритья" - это о том же.
Ответ он нашел такой. Надо, чтобы в момент прорыва на пути главных сил немцев оказались пусть малые, но жестко обороняющиеся силы. Конечно, остановить они немцев не могли по определению. Но могли отнять у них главное. Время. Темп продвижения. И отнимали.
А как этого достичь? Генерал Панфилов нашел. Впрочем, на словах это же могли найти и многие другие командиры, осознававшие реальность. Но надо было это осознание еще и воплотить в жизнь. Многие другие не смогли. Панфилов смог. Заметим, что "смог" - это не только потому, что имел возможность и поле деятельности для этого. Но и потому, что решился сделать то, что противоречило требований уставов и директивных указаний, требовавших "ни шагу назад" в любой точке проведенной на карте линии.
Здесь уже сработал талант командира. И воля. Настойчивость в уяснении подчиненными задачи. И воспитание. Каждодневное воспитание. Воспитание не уговорами и проповедями. А тем, что для каждого у него находилось время и неподдельный интерес к личности. Постоянная нота в общении, со всех сторон, по любой теме сводящаяся все время к уяснению задачи. То есть, стремление к тому, чтобы подчиненные не бездумно исполняли его приказы, а предельно точно понимали их смысл. Это при том, что многое в мыслях генерала было непривычным для подчиненных, противоречило тому, чему их раньше учили. Что естественно, не могло не вызывать некого пассивного сопротивления, выражавшегося в формальности исполнении. А потому приходилось их убеждать. Добиваться того, чтобы они понимали самую суть его замысла. Потому что уже тогда генерал Панфилов предвидел ситуацию, когда фронт его дивизии будет изрублен и искромсан, когда потеряна будет связь со всеми частями и подразделениями. И уже тогда он заботился, чтобы его подчиненные на всех уровнях понимали свою задачу настолько полно, что могли бы действовать самостоятельно. Но так, чтобы это полностью совпадало с его замыслом.
И еще. Зная о том, что главной ударной силой немцев являются танки, Панфилов дерзнул найти противоядие и против них. Найти возможность для пехоты стоять против танков. Создаваемые в дивизии команды истребителей танков не были предусмотрены никакими уставами, их не было в штатной структуре дивизии. Но именно эти команды, расположенные в наиболее уязвимых точках танкоопасных направлений, и выполняли эту роль.
Да, он понимал, что основная роль при этом должна была принадлежать артиллерии. Но артиллерией все танкоопасные направления перекрыть можно не успеть. Тогда противостоять танкам должны были опять-таки пехотные команды, специально этому обученные, насколько возможно обучить чему-то людей за столь короткое время. Конечно, остановить немцев они опять-таки не могли, слишком неравными были силы. Но могли притормозить их, заставить вместо победного быстрого марша в походных колоннах всерьез заниматься этими узелками обороны. А значит, останавливаться и разворачивать силы для атаки. Отнимать у них главное тогда. Время.
Тем самым они давали возможность главным силам отойти, давали возможность приводить в боеспособное состояние разрозненные отступившие войска, снова приводить их в порядок, занимать новые рубежи обороны. Позволяли, немного отойдя, снова сомкнуть фронт.
Здесь уже срабатывал талант полководца. Войскам ведь можно было упереться и на второстепенном участке. Но тогда такая оборона не даст самого главного, не затормозит немцев. Те выделят незначительные силы для сковывания обороняющихся и, не затормозив, продолжат свой победный марш. Надо же было, чтобы эти жесткие узлы и узелки обороны оказались не в стороне, а на направлении главного удара немцев. Тогда у тех не будет времени, чтобы обходить. Тогда им придется таранить. А чтобы таранить, нужно развернуть войска в боевой порядок. Это время. Это снова время, которое одна сторона теряет, а другая сторона выигрывает.