Только разве пропаганда означает, что этих подвигов не было? Разве позднейшие рассказы о подвиге могут отменить сам этот подвиг? И разве вполне понятные неточности и преувеличения этой пропагандистской машины означают, что не было подвига двадцати восьми?
Но по-прежнему, снова и снова настойчиво повторяется, что нельзя было символом мужества признавать именно этот подвиг. Что были другие, не менее значительные подвиги, которые следовало прославить на всю страну. И не только в дивизии генерала Панфилова. Кто-то вспомнит подвиги кавалеристов Доватора. Или танкистов Катукова. Или кремлевскмх курсантов.
Но если остановиться на каком-то одном подвиге, сделав уже его символом мужества вместо подвига двадцати восьми, то что получится? Ведь всегда можно возразить. И сказать, что нельзя все сводить к кремлевским курсантам. Что были и другие... Потом назвать этих других... А вам возразят, что вы говорите о других, но совсем молчите о третьих...
Был массовый героизм. Но нужны были и символы этого героизма. Думающие люди всегда это понимали. Что были не только двадцать восемь, были и другие. Самое великое множество других подвигов. Но о ВСЕХ других сказать невозможно как раз в силу их неисчислимости.
Популярные обвинения журналиста Кривицкого в том, что он подменил подвиг всей четвертой роты неким мифическим подвигом двадцати восьми ее солдат, весьма, кстати, симптоматичны.
Ведь всегда можно развить эту мысль и дальше. Если мы остановимся на том, что это был подвиг одной роты, то логично вспомнить о том, что и другие роты дрались рядом с четвертой ротой. И точно так же понесли они тяжелейшие потери. И тоже внесли какой-то свой вклад в этом бою. Значит, кто-то посчитает себя вправе заявить, что мы сегодня, говоря о подвиге четвертой роты подменяем им подвиг второго батальона. А значит, подвиг четвертой роты является мифом. В свою очередь, утверждающий это таким образом подменяет этим подвигом подвиг всего 1075 полка, понесшего тогда тяжелейшие потери. Но если мы остановимся на мысли о подвиге 1075 полка, тогда логично возразить, что этим якобы подвигом, мы подменяем подвиг всей Панфиловской дивизии. Между тем, говоря о ее подвиге, мы подменяем подвиг воинов 16-й армии, в состав которой она входила. В ней воевали и танкисты Катукова. И кавалеристы Доватора. И пехотинцы Белобородова. Они, что, менее героичны? Что, их подвиг чем-то ниже?
Ну, хорошо. Мы остановились на том, что никакого подвига двадцати восьми не было, как не было и подвига 4-й роты. А был подвиг 16-й армии. Но сразу же кто-то будет вправе заметить, что одна эта армия остановить немцев под Москвой в одиночестве никак не могла. Что остановить немцев под Москвой смогли только общие усилия всего Западного фронта. Значит уместно говорить о подвиге всех его воинов. Что нельзя сводить подвиг воинов Западного фронта к якобы подвигу всего лишь одной только 16-й армии. Только остановиться при этом все равно не получится. Потому что и воины одного фронта остановить немцев не смогли бы. Остановила немцев вся Красная Армия. Но и армия не смогла бы остановить немцев, не получая поддержки тыла. Иными словами, нужно говорить о подвиге всего советского народа. Все правильно?
А теперь посмотрим, что получается в итоге. Если подвиг двадцати восьми подменил у нас подвиг роты, а значит, был мифом, то и подвиг роты, подменив подвиг батальона, тоже был мифом. И подвиг батальона, полка и дивизии, подменив собой другие подвиги, тоже были мифами. Значит мифом был и героизм Красной Армии. Победила страна. Так что, только ей одной, честь и слава. А подвиги... Так ведь их не было. Это были мифы. Подменявшие собой другие подвиги. И то, что подвиг совершила вся страна, их отменяет.
Но, если не было этих подвигов, то какой такой подвиг могла совершить вся эта безымянная страна? Страна состоит из людей. И если их подвиги подменяют собой подвиги других людей, то никаких подвигов они, люди этой страны, как раз и не совершали. Подвигов не было. Была коммунистическая пропаганда.
Отдадим должное создателям изящной смысловой конструкции о том, что подвиг двадцати восьми подменил собой подвиг 4-й роты, а потому является мифом. Это логически красиво подводит нас к мысли о мифичности подвигов советских людей вообще. Сюда же, в эту конструкцию очень удачно ложатся давно уже и терпеливо внушаемые "истины" о том, что сражались тогда люди от безысходности, от ужаса перед беспощадностью советской карательной машины, только под пулеметами заградительных отрядов, под шеренгами расстреливавших их особистов. Мысль о подмене одного подвига другим и о конечной мифичности самих этих подвигов, является логическим завершением уже всего этого построения. Пропагандистской, конечно же, конструкции.
То есть, получается, что история по факту давно уже используется в политических целях. Еще раз предлагаю отрешиться на минуту от существа этих споров. От того, какая сторона права, а какая - нет. Зафиксируем этот факт сам по себе. Используется.
А использование чего-то в политических целях и является, в сущности, политической пропагандой.
И когда кто-то говорит о том, что ему не нравится тот факт, что подвиг двадцати восьми панфиловцев использовался и используется в целях пропаганды, ему полезно было бы понять совсем простую вещь. Разоблачение и развенчание этого подвига тоже являются средством пропагандистской кампании, но уже другой стороны. Что все усилия по этому поводу лежат в русле продвижения этой новой пропаганды. И что сам он, не видя этого, тоже является и орудием, и жертвой пропаганды. Но уже пропаганды против своей Родины. Такие вот сегодня играются игры вокруг нее. Получается, что и вокруг каждого из нас.
***
История - это люди. Их свершения. Поэтому золотой канон русской словесности, о котором говорил Сергей Шаргунов, неизбежно должен лежать на основании золотого канона русской истории. Его наличие, как уже отмечалось, далеко не всем нравится. По этой причине, естественно, попытки его разрушения продолжаются и будут обязательно продолжаться.
Сегодня можно услышать сокрушенности по поводу того, что слишком много внимания уделяем мы прошлому. О том, что больше надо думать не о прошлом, а о настоящем. Только получается так, что сегодня за Россию воюет не только современность, но в не меньшей степени и наше прошлое.
Генерал-майору Ивану Васильевичу Панфилову и его солдатам выпала редкая честь. Погибнуть в бою, защищая свою Родину, да еще и победив при этом многократно сильнейшего врага, одно это уже достойно вечной памяти и вечного признания. Но защищать свою Родину и после своей смерти, снова встать на пути ее врагов через поколения своих потомков, это... Это бессмертие. В том самом золотом каноне нашей истории, который не даст России сгинуть. Во все времена.