- Шмотки бы мои перевезти не мешало, а то мне ходить не в чем.
Он, как Пьеро, помахал слишком длинными рукавами рубашки.
- Где же твои шмотки?
- У приятеля одного... в основном.
- Завтра. Сегодня некогда. Переживешь как-нибудь.
- Переживу, - покладисто согласился Гарик, пытаясь как-то приспособить Вовкину рубашку, чтобы не сидела мешком. Ему не пришлось особенно стараться - преимущество хорошего сложения в том, что одень что угодно и будет смотреться мило.
- Ну и когда заявится твой новый друг? - спросил Вовка Жорика.
- Через час.
Вовка отправился одеваться, но Гарик, обогнав его, первым шмыгнул в ванную. Вовка хотел разозлиться, но почему-то не получилось. На самом деле он был рад Гарику - Гарик отвлекал его от грустных мыслей.
Гарик внимательно рассмотрел набор косметических средств, коими была уставлена полочка под зеркалом, пока в ванную набиралась горячая вода. Здесь не было того, что он любил, но обойтись можно и этим.
Собственное отражение в зеркале сегодня не доставляло Гарику удовольствия. Какие-то тени под глазами, и цвет лица оставляет желать лучшего.
Все! Неделю не выползать из дома! Только есть, спать и слушать музыку.
Вовка явился в ванную уже одетым в джинсы, принес на вешалке рубашку с крахмальным воротничком. Он намеревался побриться, а если Гарику вдруг не понравится его общество - это уже его проблемы.
Гарику его общество нравилось. Оценивающим взглядом он рассматривал его со спины, любуясь уверенными, исполненными скрытой силы движениями восхитительно мужественного парня.
- Жалко, что ты не голубой...
Вовка от изумления застыл с помазком в руке, потом повернулся к нему.
- Чего-чего?
- Ты странный, - Гарик погрузился в пену по самый подбородок и смотрел из белого облака глазами чистыми, как у ангелочка.
- Почему?
- Придумываешь себе проблемы и мучаешься потом.
Вовка опустился на край ванной.
- Я себя не понимаю. Пытаюсь, но не могу. Это честно, Гарик. Я уже и не уверен, что я не... голубой.
Гарик от восторга едва не утонул.
- Этой ночью ты наконец получил удовольствие! - воскликнул он, пытаясь заглянуть Вовке в глаза.
- Придурок! - Вовка окунул его в пену с головой, за что оказался весь забрызган оной. - Я не нимфоман, чтобы получать удовольствие от проституции! Я с тобой серьезно говорю, а ты издеваешься!
- Я с тобой вообще говорить не буду, - ответил Гарик обиженно, отряхивая пену с волос.
- Слушай, Гарик, вот ты маленький еще вообще-то. Тебе шестнадцать есть?
- В ноябре будет семнадцать.
- Ну вот, маленький же еще. Скажи, как ты выносишь все это?
Гарик смотрел на него непонимающе. Вовке сейчас было страшно смотреть на него - мокрый, в пене, он казался совсем маленьким и таким хрупким.
- Больно ведь и... неприятно ужасно!
Гарик расхохотался.
- Дурачок, какой ты дурачок! Да лучше этого и быть ничего не может...
Он посмотрел на Вовку и увидел неверие в его глазах.
- Вас там учат хоть чему-нибудь в вашем... заведении? И ногти стричь больно, если рвать их щипцами.
- Ну и что ты хочешь этим сказать?
- Уметь надо. Парню двадцать лет, а рассуждает, как младенец, - сказал Гарик высокомерно.
- Профессор, мать твою, - пробормотал Вовка, тут вспомнив, о чем он, собственно, собирался говорить, - Ладно, замнем для ясности... Все дело в том, друг Гарик, что я, кажется, хочу заняться любовью с одним мужиком...
Вовка рассказал все с самого начала, о том, как пришел по вызову к своему преподавателю, о том, как они говорили всю ночь, о том, как теперь он специально ходит на сопромат, потому что встречи с этим человеком странно волнуют его.
Гарик слушал его с явным интересом.
- Какая романтическая история. Чего только в жизни не бывает!
- Я и сейчас не испытываю влечения ни к кому из мужиков, а к нему... к нему испытываю что-то... Чего молчишь?
- А что тебе сказать?
- Ну скажи что-нибудь.
- Нравится он тебе - действуй. Чего ты хочешь от меня?
- Скажи, я педик или нет?
- Педик, - сказал Гарик с удовольствием.
Вовка глубоко задумался.
- А если честно, то нет, - добавил Гарик. - Ты меня умиляешь, князь Владимир Ясное Солнышко, ты та-акой романтичный!
Последние слова мальчик кокетливо протянул и брызнул на Вовку пеной.
- Мне пойти к нему?
- Да иди конечно, не будь дураком! У вас все может здорово получиться! Он красивый?
Вовка пожал плечами.
- Мне кажется, да...
- Черт возьми, познакомь меня с ним!
Вовка посмотрел на него мрачно.
- Ну-ну, я пошутил. Он, наверняка, нищ как Иов, на фиг он мне? Романтические и нежные чувства в гробу я видел, если они не подкреплены солидным капиталом.
- Ты знаешь, что ты маленькое чудовище?
- Знаю.
В дверь заглянул Жорка - как видно, в этом доме не принято было церемониться - спросил, злобно сверкая глазами из-под очков:
- У вас совесть есть? До прихода гостя двадцать минут!
Ему ничего не ответили, и он обиженно хлопнул дверью.
- И, вместе с тем, - проговорил Вовка задумчиво, - Мужское тело не вызывает во мне никаких эмоций... кроме негативных...
- Отстань! - Гарик полез за душем, - Я тебе что, психотерапевт? Слезай с ванны и задерни шторку!
Звонок в дверь раздался в точно положенное время. Жорка чинно пошел отпирать. Вовка и Гарик отправились вслед за ним - гостя встречать, улыбаться, здороваться, жать руку.
Гость оказался мужчиной лет сорока с худым вытянутым лицом и почти полностью лишенной растительности головой. Плюс ко всему, он улыбался во весь рот, демонстрируя все тридцать два великолепных белых зуба. Зрелище было потрясающее, на какое-то время полностью парализовавшее никак не ожидавших ничего подобного Вовку и Гарика.
- Мистер Дадсен! - воскликнул Жорка с неподдельной радостью, - Добро пожаловать!
Иностранец! Вот чего не ожидал никто!
- Yes! - радостно воскликнул мужчина, не переставая улыбаться, - Здравствуйте!
Такой милый легкий акцент.
Вовка и Гарик по очереди протянули руки для пожатия - у них обоих все еще были такие лица, будто к ним в гости заглянул президент.
Иностранец же смотрел на них сияющими неиссякаемым счастьем глазами и, самое странное, Жорка в этот момент был удивительно похож на него - он тоже улыбался и тоже светился, как новогодняя елка. Вот и говори после этого, что хорошо знаешь человека! Он вел себя в точности, как американец!
Поулыбавшись, они вошли в гостиную (в гостиную была превращена комната Жорки как наиболее приличная), где стол ломился от кушаний. Мистер Дадсен громко повосхищался, убивая своей шаблонной американской улыбкой, и все уселись на предназначенные им места.
Они говорили о компьютерах и только о компьютерах битых два часа и почти не пили. Гарик едва не скончался от тоски. Забыв о данном самому себе обещании, он глушил водку едва ли не больше всех. Мистер Дадсен все косился на него и, наконец, не выдержал:
- Такой юный молодой человек не должен столько пить.
Гарик улыбнулся ему так очаровательно, как только мог, откинув развязным движением прядь волос, упавшую на глаза.
- Был бы я трезвым, давно умер бы от ваших терминов! Вас самих еще не тошнит?
Мистер Дадсен воззрился на Жорку едва ли не с ужасом.
Вовка кусал губы, чтобы не засмеяться.
- Он шутит, - сказал Жорка.
Мистер Дадсен улыбнулся, но уже как-то натянуто.
- Ах, шутит!
- Yes! - воскликнул Гарик, имитируя иностранный акцент, - Это есть шутка! На самом деле я обожаю поговорить о точных науках, особенно когда завтракаю, обедаю или ужинаю! Мужики, кончайте вы эту херню! - взмолился он, - давайте лучше выпьем, я тост скажу - нормальный, общечеловеческий!
Воспользовавшись воцарившимся недоуменным молчанием, он налил всем водки - больше пролил на стол - Вовка поймал себя на мысли, что рассматривает мальчишку почти с вожделением. "Что со мной?! - мысленно вопил он, - Пьян я что ли, или я действительно становлюсь каким-то другим?!"