— Трудно мне что-то сказать, — пожал плечами толстяк, — мы общались очень мало, эти люди устали, хотели есть и пить. Мы научились буквально паре слов, несмотря на усталость, ребята охотно шли на контакт, они производят впечатление вполне адекватных и добродушных людей. Я задал им вопрос, принадлежат ли они народу майя, и они радостно подтвердили словами: “Че, майя киче́!”. Не знаю, что означают че и киче, но, несомненна их принадлежность к народу майя. Когда они отдохнут, мы должны попытаться установить с ними более плотный контакт. Это будет непросто, я так и не смог понять, к какой группе относится их язык и не уловил никаких признаков понимания этого языка.
— Сегодня же займись этим делом, Гай, — улыбнулся Алексий. — Что тебе нужно для этого?
— Да ничего особенного. Я возьму свою кифару, двух-трёх товарищей из экипажа, которые любят песни и веселье, попрошу разрешения выделить несколько кувшинов красного вина, зарезать и зажарить поросёнка. Мне кажется, в обстановке дружеского застолья языки развяжутся легче, люди почувствуют себя свободнее. Хорошее вино способствует дружескому общению и пониманию.
Алексий хотел было озвучить разрешение на такое дело — от спасённых моряков можно было получить ценную информацию, а также заручиться поддержкой властей Страны Майя, жителей которой они выручили из беды. Однако его опередил центурион Тит Сейвус.
— На каком основании, легат, вы собираетесь тратить запасы вина и свежего мяса на каких-то чужих матросов? Если эти продукты лишние, не лучше ли пустить их на угощение наших легионеров, которые, по моему мнению, больше заслуживают подобного поощрения?
— Мы очень уважаем твоих легионеров, Тит, — ответил капитан Маний, — и по прибытии на место обязательно устроим им угощение. Но сейчас мы принимаем у себя моряков, потерпевших кораблекрушение, и наш долг гостеприимства обязывает быть хлебосольными! Кроме того, нам необходимо попытаться наладить диалог с правителями майя, а что в этом случае может быть лучше, чем рассказ спасшихся моряков о добрых пришельцах, избавивших их от гибели, и принявших у себя, как дорогих гостей?
— Во-первых, для этого вполне достаточно простой пищи и воды, которыми питаемся и мы. А во-вторых, не лучше ли считать этих людей военнопленными, заложниками, и потом иметь козырями в своей политике?
— Центурион Сейвус, — не выдержал Алексий, — мы не находимся в состоянии войны с народом майя и предпочитаем развитие мирных отношений!
— Ну конечно! — презрительно скривился Тит. — Мирные отношения, цивильная слабость, что ещё можно было ожидать от торгового капитана! Но вы — легат, военный командир, во всяком случае, числитесь им. Вы боитесь каких-то дикарей, вооружённых примитивными дубинами и копьями, хотите задобрить их жареной свининой и красным вином. Конечно, не мне указывать легату и начальнику экспедиции, как поступать, но я бы просто накормил этих матросов и оставил под охраной. А когда мы прибудем в земли этих майя, вывел бы на берег все четыре центурии, в боевом порядке, с орлами и стальными гладиями, чтобы все эти аборигены раз и навсегда поняли, что они имеют дело с армией Великого Рима, и их дело — подчиняться силе и мощи римских легионеров!
Это было вопиющей дерзостью, и Алексий хотел уже дать достойную отповедь зарвавшемуся центуриону, но в каюту вбежал кто-то из экипажа “Ромула” и закричал:
— На горизонте огни фейерверков! Это “Рем”!
Все высыпали из каюты на палубу, Маний достал драгоценную подзорную трубу, навёл туда, где наблюдатель увидел огни.
— Ничего не разглядеть, далеко! — с досадой констатировал он.