Сопровождавшие лица с той и другой стороны последовали примеру своих начальников и также вкусили по малой доле. Было заметно, что после этого местные явно вздохнули с облегчением, а в рядах их свиты кое-кто даже заулыбался. Как позже выяснилось, это был очень важный ритуал: такие маисовые лепёшки преподносились гостям, чтобы выяснить их цели: отказ от еды означал недружелюбные намерения, которые, впрочем, ещё возможно было преодолеть. Если же гость швырял свою часть лепёшки на землю, это было прямым объявлением войны.
Поскольку обряд вкушения лепёшки которую майя называли «тлакскалли», прошёл успешно, жрец произнёс коротенькую речь на языке майя, а в конце произнёс по-латыни сильно искажённое “Сальве!”***
Очевидно, умница Истэкэ успел шепнуть жрецу нужное слово для приветствия. Алексий, подготовленный ещё на корабле, смог поприветствовать хозяев несколькими фразами на языке майя, которым успел научиться. Свита жреца не могла скрыть своего удивления и восхищения, и стороны расстались, очень довольные друг другом.
Алексий приказал возвращаться на корабль, считая миссию знакомства оконченной, чтобы посовещаться со своими о дальнейших действиях. Майянских моряков отпустили домой, причём все горячо благодарили римлян.
Алексий очень хотел оставить у себя Истэкэ, который не только быстро осваивал латынь, но и учил римлян своему языку. Они очень сдружились с Гаем Аркадием. Тихий и скромный по первому знакомству майя, оказался таким же жизнелюбом, ценителем вина, вкусной еды и женщин, как и врач, только не так явно выставлял это напоказ. В конце концов, моряку удалось объяснить, что его хотят нанять на работу переводчиком, и платить жалование. Истэкэ очень обрадовался, и в тот же вечер они со своим другом разжились кувшином вина, солониной и сыром, и устроили шумную пирушку с пением весёлых песен.
На следующий день стали рассматривать и пробовать преподнесённые дары. Истэкэ говорил их местные названия, а также в меру возможности пытался объяснить, как с ними поступают майя: едят сырыми, запекают, жарят на камнях. С особым почтением Истэкэ указал на продолговатые початки длиной немного меньше локтя, усеянные жёлтыми зёрнами. Один из них был сырой, зёрна твёрдыми и несъедобными, другой явно испечённый на костре. Его зёрна по вкусу были очень схожи с ритуальной лепёшкой тлакскалли, из чего последовал логичный вывод, что из зёрен этого злака аборигены делают муку. Алексий, немного поколебавшись, отдал Гаю пергаментный свиток, полученный от авьи Марины, с описанием местных растений, записанный со слов Алексия Либератора.
Поскольку название тлакскалли оказалось чрезвычайно сложным для римлян, постановили именовать их, как в свитке — тортильи. Сами початки обозначили как маис.
Обнаружились и небольшие коричневые зёрна, которые по указанию Истэкэ, размололи в порошок, заварили кипятком и изготовили горький напиток, который майя пил с огромным удовольствием, а римляне кривились в непонимании. Назывались эти зёрна, как и сам отвар словом “чоколатль”.
Похожее по звучанию слово “томатль” обозначало круглые плоды красного цвета, которые Истэкэ разрезал на несколько частей и съедал сырыми. Римляне также рискнули попробовать, и остались весьма довольны — вкус у сочного плода оказался отменным, только немного пресноватым. Гай предложил добавить несколько крупинок соли, и получилось совсем замечательно. Истэкэ также дали попробовать усовершенствованное лакомство, и он был просто в восторге. Как потом выяснилось, у майя соль была редким и драгоценным минералом, использовалась в качестве валюты, и в семьях простых крестьян и моряков очень ценилась.
Съели также местные фрукты, которые могли испортиться при хранении. При этом Гай Аркадий тщательно описывал на бумаге внешний вид, способ употребления, вкус и местное название, и сверял свои списки с пергаментом Алексия Либератора.