— Не знаю, Квинт, как насчёт соседних, мы про это не говорили. Но у них тут, как выяснилось, имеются сложности внутри самих майя. Цивильная, так сказать, власть существует, но жрецы имеют на неё огромное влияние и зачастую правят вместо этой самой власти. И вообще, народ майя разобщён, у каждого племени свои интересы и, кстати, киче — это название того племени, которое обитает в этих краях и принимает у себя нас, солнцеликих римлян. А наш Метерато, как мне кажется, лелеет мечту прежде всего захватить власть над народом майя, а потом уже взяться за соседей. Цивильный вождь, которого он посадит, так сказать, на трон, будет формально править по его указке, а сам он станет уже не главным, а Верховным Жрецом всего майянского народа. А несогласных вскоре постигнет участь той самой косули, которую зарезали на жертвенном камне в гостях у весёлых жриц — мне Алекос говорил, что у подобных племён человеческие жертвоприношения — обычное дело.
— Ну, не знаю, может, насчёт человеческих жертвоприношений, ты и сгустил краски, но в целом версия вполне правдоподобна, — Квинт достал из шкатулки ярко-красный камень, повертел его в руках, — слушай, Алексий, а кто ещё знает про множество камней у жреца и его грандиозные планы?
— Пока никто. В сокровищнице мы были с ним вдвоём, в переводчиках не нуждались, моего словарного запаса вполне хватило. А вот про планы может догадаться Гай Аркадий, там беседа шла через него. Я с ним поговорю, чтоб он молчал, но толстяк доктор, думаю, и так не будет соваться в эти интриги — он мне сам сказал, что хочет оставаться просто врачом и учёным, а свободное время предпочитает проводить за кувшином вина, дружеской беседой, пением под кифару и общением с женским полом. Политические интриги его не интересуют. А вот кого нельзя допускать до всех этих секретов, так это Тита Сейвуса!
— Да, судя по тому, как он видит нашу миссию, стоит ему пронюхать про сокровища… У него свои грандиозные планы, и помешать ему будет очень сложно. На его стороне сила — он реальный командир, легионеры его знают и уважают. И ещё: если он захватит майянские сокровища, ему простят всё, и нарушение присяги, и неподчинение старшему по званию, тем более, он наверняка попытается тебя убить. Тогда всё очень просто: храбрый Тит побеждает коварных майя, убивших славного легата Алексия, а он, разбив коварных аборигенов, возвращается в Рим с победой и сундуками, полными золота и драгоценных камней. И даже если его отец, Рем и заподозрит что-либо, он ничего не сможет сделать со свои сыном, народным героем и любимцем Титом, победившем злых туземцев и наполнившим римскую казну сокровищами.
— Самое неприятное, друг Алексий то, что, вообще говоря, нам очень выгодно выступить на стороне Метерато. У него будет двойное преимущество: знание всех местных особенностей ведения войны с одной стороны, а с другой четыре центурии сильных, хорошо вооружённых, опытных легионеров с боевыми аэростатами в запасе, которые с огромным удовольствием займутся покорением туземцев. А у нас, помимо богатой добычи появится союзное Риму государство на новом континенте. Его вождь, наш друг и союзник, мудро правит своим народом, выкачивая из недр золото и драгоценности и содержит постоянный римский гарнизон на земле майя… — Квинт немного помолчал и добавил. — А если увеличить этот гарнизон с четырёх центурий до одного-двух легионов, да ещё усиленных местным ополчением…
— Ладно, ополчение. А вот наши аэростаты, которые майя ещё не видели! А с новым легионом наверняка приедут в трюмах и мамортисы, против которых у туземцев нет ни баллист, ни онагров! — Алексий вздохнул.
— Такое впечатление, легат, что ты сожалеешь о нашем военном преимуществе, — осторожно произнёс Квинт.
— Как тебе сказать… Я сожалею не о нашем преимуществе, а о том, как его могут использовать! Если бы на моём месте был Тит Сейвус, он бы уже отдал приказ о начале военной операции, в которой совершенно бы не стал церемониться ни с Метерато, ни с другими жрецами, ни с воинами майя, ни с мирным населением.
— А ты не желаешь завоевать сокровища таким способом? — полувопросительно, полуутвердительно произнёс Квинт.
— Не желаю. И не только потому, что хочу мирных отношений с народом майя, но и потому что мы не знаем реальную силу их воинов. Да, мы видели у них только примитивные дубинки и копья, но это не значит, что у них нет другого оружия — мы ведь тоже до поры до времени не демонстрируем свои аэростаты и мамортисы. И если вдруг всё же начнётся война между нами, пришельцами, и аборигенами, они будут сражаться на своей земле, используя древние знания своего народа, силы родной природы, её скрытые возможности. В любом случае, эта война затянется, и жертвы будут не только у майя, но и у легионеров!