В этот раз собеседник Сунь Лея выглядел ещё более благодушно, и поэтому он решил действовать.
— Я понял свою ошибку, господин главный советник, а вы совершенно точно заметили, что инструкции передать сейчас нашему человеку невозможно. Корабли Империи Дацинь направляются к берегам, у которых ещё нет названия, это край траура, хаоса и войны, Царство Белого Тигра, и очень мудро было с вашей стороны дать понять, что гораздо лучше дождаться возвращения этого человека домой. Если его соотечественники найдут в тех краях золото, они непременно пожелают снарядить более мощную экспедицию, с десятком кораблей, но дело это долгое и хлопотное. А несколько сотен небольших, юрких джонок с нашими храбрыми воинами отправить в путь — нужно гораздо меньше времени. Конечно, хорошо бы быть готовым заранее и начать собирать все эти джонки уже сейчас, но мы пока не знаем, когда вернутся корабли римлян, и с каким результатом. Впрочем, эти вопросы находятся не в моей скромной компетенции, я только прах под ногами Сына Неба и его ближайших слуг, и стараюсь смиренно выполнять своё предназначение. Здесь написаны имя и адрес того самого человека и его родственников, и если со мной что-либо случится, его можно будет найти, — мандарин протянул сановнику бумажку с тщательно выписанными иероглифами.
Сунь Лей очень сильно рисковал. Если он успел прогневать господина главного советника, то его судьба предрешена, и самое большее, на что он может рассчитывать, это приказ палачу затянуть на его шее шнурок быстро и без мучений, тем более, он сам вручил господину главному советнику все нужные сведения. А с другой стороны, важному сановнику всё равно необходим верный, надёжный, знающий все нюансы исполнитель, давший понять, что он не претендует на главную роль, а готов довольствоваться местом помощника. “На мой век наград хватит, нельзя откусывать сразу слишком большой кусок. Тем более, что шнурок мне ещё не посылали, значит, у меня остаётся хороший шанс”, — подумал Сунь Лей.
Следующие дни прошли размеренно и спокойно — легионеры и матросы с обоих кораблей регулярно получали увольнения, которые проводили в Храме весёлых жриц, как его назвал Аркадий, и это имя быстро прижилось вместо официального, которое не то что выучить, выговорить было сложно. Жрец Метерато пока что их не беспокоил, но было понятно, что важный разговор им ещё предстоит. Алексий, капитан Маний и Квинт усиленно изучали язык майя, легионеры ограничивались в этом смысле пустяковой болтовнёй с жизнерадостными служительницами неведомой богини. Капитан “Рема” Секст Нонус, не отличавшийся способностью к языкам, предпочитал проводить время в компании хаотического учёного Алекоса, с которым неожиданно сдружился на почве изучения и классификации местных растений и различных кушаний из них.
Неожиданно большой интерес к лингвистике майя проявил центурион Тит Сейвус. По правде говоря, Алексия немного беспокоило это увлечение — если он сам не найдёт взаимопонимание с Главным Жрецом по вопросу привлечения к войне римских легионеров, освоивший язык майя Тит без особого труда сделает это без него.
Такая размеренная и спокойная жизнь продолжалась недолго. Однажды утром на “Ромул” явился уже знакомы молодой послушник, и склонившись перед Алексием в глубоком поклоне, сообщил, что Главный жрец Метерато смиренно приглашает Солнцеликого Вождя Римлян на праздничный пир в свои чертоги.
— Ну вот, Насколько я понимаю, пир — это предлог. А на самом деле нас ожидают для серьёзного разговора, — сказал Алексий Квинту, — Как твой майянский?
— Да вроде более-менее, — отозвался тот, — ты хочешь, чтобы я отправился вместе с тобой?
— Да, дружище. Конечно, Истэкэ или Гай лучше владеют языком, но Истэкэ к переговорам не допустит жрец, а Гай сам не очень стремится к дипломатической деятельности, точнее, не хочет быть замешан в высокие тайны. Как говорил мой великий дед: “Меньше знаешь, дольше живёшь!”
— Твой дед и вправду был очень мудрым! — кивнул Квинт.
ГЛАВА XI. ВТОРЖЕНИЕ
ГЛАВА XI. ВТОРЖЕНИЕ
На этот раз молодой послушник привёл их не в храм Весёлых Жриц, а в небольшое помещение, к которому вёл извилистый ход — то ли подземный, то ли выдолбленный в толще горы. В самом помещении находился низенький столик, уставленный угощением, которое было обильным, но совсем не изысканным: неизменные тортильи, печёные початки маиса и клубни потато, куски жареного мяса, а также множество сырых фруктов. Напитки подавали только безалкогольные, в том числе горький чоколатль, к которому римляне так и не смогли привыкнуть, предпочитая ему какой-то кисловатый напиток, или простую воду.