ТИРАНЫ ВРЕМЕН ПОСТМОДЕРНА
В отличие от чехословацких лидеров, украинские лидеры решили бороться и были поддержаны, по крайней мере, в некоторой степени, другими демократическими странами. Сопротивляясь, украинцы предотвратили ряд очень мрачных сценариев и выиграли для европейских и североамериканских демократий ценное время для размышлений и подготовки. Полное значение украинского сопротивления 2022 года, как и умиротворения 1938 года, можно осознать только при рассмотрении будущего, которое оно открывает или закрывает. А для этого необходимо прошлое, помогающее осмыслить настоящее.
Классическое понятие тирании и современное понятие фашизма помогают понять режим Путина, но ни одно из них не является достаточным. Основные недостатки тираний типичны и давно известны, еще Платон изложил их в его "Республике". Тираны не прислушиваются к здравым советам, становятся навязчивыми с возрастом и болезнями, а также хотят оставить после себя нерушимое наследие. Все это, безусловно, проявляется в решении Путина вторгнуться в Украину. Фашизм - это специфическая форма тирании, также помогает объяснить сегодняшнюю Россию, для которой характерны культ личности, фактическая однопартийность, массовая пропаганда, превалирование воли над разумом и политика "мы против них". Поскольку фашизм ставит насилие выше разума, его можно победить только силой. Фашизм был весьма популярен - и не только в фашистских странах - практически до конца Второй мировой войны. Он был дискредитирован только потому, что Германия и Италия проиграли войну.
Хотя Россия и является фашистской в верхах, она не является фашистской насквозь. В центре путинского режима находится особого свойства пустота. Это пустота в глазах российских чиновников на фотографиях, когда они смотрят не в глаза, а куда-то в пространство - привычка, которая, по их мнению, демонстрирует мужскую невозмутимость. Путинский режим функционирует не за счет мобилизации общества с помощью единого великого видения, как это делали фашистские Германия и Италия, а за счет насаждения беспомощности у людей, через убеждение их в том, что в мире нет ничего определенному, и никаким институтам нельзя доверять. Эта привычка к демобилизации, пассивности стала проблемой для российских лидеров во время войны в Украине, поскольку они приучили своих граждан смотреть телевизор, а не брать в руки оружие. Но даже в этом случае нигилизм, лежащий в основе демобилизации, представляет прямую угрозу демократии.
Путинский режим является империалистическим и олигархическим, его существование зависит от пропаганды, утверждающей, что весь мир всегда такой. Хотя поддержка Россией фашизма, белого национализма и хаоса приносит ей определенных сторонников в мире, ее бездонный нигилизм может привлекать граждан демократических стран, которые не знают, где искать этические ориентиры - тех, кого учили правые, что демократия является естественным следствием капитализма, или левые что все мнения одинаково заслуживают право на существование. Дар российских пропагандистов заключается в том, чтобы демонтировать любые ценности до тех пор, пока не останется ничего, кроме их собственного циничного смеха и горя их врагов. Россия выиграла пропагандистскую войну, когда в последний раз вторглась в Украину в 2014 году, нацелившись на уязвимых европейцев и американцев в социальных сетях с рассказами об украинцах как о нацистах, евреях феминистках и геях. Но с тех пор многое изменилось: к власти пришло поколение молодых украинцев, которые умеют завоевать аудиторию лучше, чем пожилые чиновники в Кремле.
На стороне путинского режима выступали пропагандисты, работающие по образу литературных критиков, постоянно разбирающие и расчленяющие все созданное. Украинское сопротивление, олицетворяемое президентом Владимиром Зеленским, было больше похоже на саму литературу: пристальное внимание к имиджу, без сомнения, но с целью формулирования ценностей. Если у человека из инструментария только литературная критика, он соглашается с идеей, что все ненадежно, и готов уступить ценности, которые делают возможной демократию. Но когда у человека есть литература, сила созидания и творчества, он имеет опору - знание, что воплощение ценностей - это куда интереснее и смелее, чем их отрицание или высмеивание.
Творчество опережает критику и превосходит ее; действие лучше насмешки. Как сказал Перикл: ”Мы полагаемся не на управление или хитрость, а на собственные сердца и руки”. Контраст между хитрыми черными костюмами российских идеологов и пропагандистов и искренними [зелеными футболками] украинских лидеров и солдат заставляет вспомнить одно из основных требований демократии: люди должны открыто отстаивать свои ценности, несмотря на сопутствующий этому риск. Древние философы понимали, что для падения и подъема режимов, добродетель не менее важна, чем материальные завоевания. Греки знали, что демократия может уступить место олигархии, римляне знали, что республики могут стать империями, и те и другие знали, что такие преобразования носят моральный, а также институциональный характер. Эти знания лежат в основе западных литературных и философских традиций. Как признавал Аристотель, истина одновременно необходима для демократии и уязвима для пропаганды. Каждая битва за демократию, включая американскую демократию 1776 года с ее самоочевидными истинами, была обусловлена этическими ценностями: не потому, что демократия должна существовать в принципе, а потому, что есть этический долг защищать ее против вездесущих соблазнов олигархии или имперскости.