Пашка мне явно обрадовался. Бедняга даже порозовел и довольно разулыбался, присев в постели, когда одетая в великоватый для нее медицинский халат поверх мундира моя Танечка вошла в общую офицерскую палату.
– Боец Никифоров как жизнь, как здоровье? Доктора еще вконец не залечили? Это хорошо, это радует. Принимай довольствие, а то знаю я этих коновалов – поди одной пустой баландой кормят. Я вытащил из вещмешка на тумбочку кусок домашнего сала, копченую колбасу, сыр, апельсины, пирожки.
Паша с жадностью посмотрел на все это богатство и сглотнул голодную слюну.
– Тань, спасибо, конечно… но нельзя мне. Как я рад тебя видеть…
– Что это нельзя? Маг должен быть накормлен для скорейшего восстановления. Я тебе не только как командир, я тебе как друг говорю.
– Он же пулевое в живот получил, – отозвался с соседней кровати усатый казачий есаул с загипсованной ногой на перевязи. Его мундир зачем-то висел на стуле рядом с кроватью и погоны были прекрасно видны. – Доктора пулю из кишок доставали, зашивали там все. Ему еще с месяц можно кушать только жидкую кашку и бульончики. А то нутро воспалится и амбец.
– Правда, что ли? – Я даже покраснел от стыда. Хорош командир… О ранении Пашки я знал только то, что парень благополучно доставлен в госпиталь, ему сделана операция, жизнь вне опасности и друг идет на поправку. Ну не до того мне было – война, ежедневные боевые вылеты и схватки, другие раненые, сотни проблем, которые надо решать немедленно. Вот и лопухнулся.
– Правда, – со вздохом подтвердил Пашка. – Диета номер семь. Нельзя мне ничего вкусного, только полезное.
– Да ты оставляй свой гостинец здесь на тумбочке, нам можно, – продолжил есаул. – Мы все съедим за его здоровье. Кстати очень рад знакомству с легендарным магом. Подполковник Дергачева если я не ошибаюсь? Разрешите представиться: есаул Терентьев, первый кубанский казачий полк, к вашим услугам. Очень наслышан.
– Мичман Кондратьев, крейсер "Диана", – представился второй Пашкин сосед с загипсованными руками. – Штабс-капитан Никифоров нам про вас все уши прожужжал – какая вы замечательная девушка и прекрасный командир. Рад видеть идеал воочию.
– И что ты еще обо мне рассказал? – Строго взглянул я на Пашку.
– Да не, я ничего, я так, – в свою очередь засмущался Пашка. – Ничего особенного, Таня. Ты лучше расскажи, как дела в батальоне, как там наши ребята в моей эскадрилье воюют? Вместо меня Петя в комэсках или кто?
– Нормально воюют, – кивнул головой я, вдыхая прокуренный воздух палаты. Про борьбу с курением и про то, что оно вредно для здоровья, здесь ничего не слышали… – Петька пошел по твоим стопам, отвоевав с недельку – в медсанбате лежит контуженный, но легко, скоро выйдет, даже в госпиталь отправлять не стали. Тоже лихач оказался… Ладно, Никифоров, мы еще с тобой разберемся, когда из госпиталя выйдешь, – вздохнул я. – Получай пока заслуженную награду, – достал я из сумки коробочку с георгиевским крестом. – Наши ребята все тебе привет передают. Кстати Алика Сагдеева помнишь? Мы тут с ним давеча встречались как старые знакомые, думаю тебе будет интересно послушать…
Когда я уже собирался уходить, в палату вошла Авдотья Павловна, с банкой разогретого куриного бульона и миской с сухариками.
– Таня? – Охнула она, увидев меня. – Ты здесь?
– Пришла навестить друга, и принесла ему награду, – ответил я, из всех сил стараясь не опустить глаза вниз. – Он настоящий герой, мы все в батальоне им гордимся.
"Только ты его не уберегла", – прочел я в глазах матери. Или мне это показалось?
– Спасибо, – ответила она мне вслух. – Паша говорил ты его из боя раненого вынесла? Прямо под вражеским огнем?
– А он меня до этого на руках таскал, когда меня в Смольном ранило, – улыбнулся я. – Какие уж между нами счеты, свои люди.
Купчиха странно посмотрела на меня, словно что-то прикидывая.
– А давай мы его вместе бульоном покормим? Ты не торопишься по службе?
– Мам, я сам поесть могу, – замахал руками Пашка. – Не заставляй Таню задерживаться, у нее целый батальон таких как я. У меня с руками все в порядке и с головой тоже, ложку держать могу.
– А ты не возражай сынок, – ответила ему Авдотья Павловна с той интонацией, с которой обычно говорят детям: "помолчи мальчик, пока взрослые разговаривают". – Так как Таня, ты торопишься?