Вы разочарованы? Должен предупредить заранее: таким случаям в топонимике счета нет, и, вероятно, гораздо чаще серьезный топонимист может ответить вопрошающему любителю «не знаю», нежели открыть тайну географического имени.
Так или иначе, приведенные мною только что имена не выражают никакого отношения места к человеку, не говорят об их принадлежности или связях с ним. Они построены по большей части на тех приметах и признаках, которые люди разглядели в самих называемых предметах.
По большей части не значит — всегда. Можно указать немало таких названий урочищ, в которых участвует и имя человека. Случается, чаще всего в новых, недавно родившихся топонимах, оно лежит на поверхности, видно простым глазом: ПОПОВА ГОРА, ПУСТОШЬ СТЕПАНЦЕВО, ТИМОШКИН РОДНИК. В именах давно сложившихся оно иной раз бывает как бы спрятано от невооруженного ока, может быть высвечено только рентгеном научного анализа. Заподозрите ли вы в имени пустоши СТЕХНОВО (она числилась при том имении Гора в Псковской области, которое я упоминал), что оно означает «пустошь Степаново»? А ведь Стехно — старинное уменьшительное от Степан.
Во всем этом удивительного и неожиданного нет. Чем дальше шла человеческая история, чем больше развивались цивилизации, чем решительнее люди врывались в природу, тем уверенней и каждый отдельный человек начинал признавать ее части своими. На никому не принадлежавшие еще недавно овражки, луговины, лесные поляны все шире и шире распространялось право собственности. «Государыня пустыня» превращалась в сложную чересполосицу моих и твоих, наших и ваших, его и их частных владений. Урочища превращались в угодья. И тот, кто первый садился на этот «запрокид», на тот пустой «водобег», на холмы и долы, у озер и рек, либо прикреплял к ним свое собственное имя (не всегда он сам, нередко соседи-поселенцы), либо же самовластно и самочинно окрещивал их любым ему понравившимся названием.
«Се яз, Крысалко Щукин сын Попов, вдал в дар деверю сестры моея Ивашке Дергунову пустоши мои и покосы и орамые земли по речке по ГРИДИЦЕ и по НАСВЕ, от ПЕТИНОИ ГОРЫ по праву берегу вверх до великого камня; под тем камнем в земле на три четверти уголье и береста и кирпич битый закапаны. И от того камня по ручью по ЗВЯГИНЦУ до горелой сосны, и через враг на БАРСУЧЬИ ЯМЫ и дале по живому урочищу, покуда топор ходил и коса ходила. И вдал я ему те пустоши со всем, что к ним потягло, и с путики, и с перевеслища, и с рыбьи ловли, и с бобровые гоны…»
Мир, вчера еще дикий, чрезвычайно просто и незаметно превращается в мир человеческий.
«…Я спросил у (Юры) Неверина, как следует называть место, где мы находимся.
— ЮРИН ТОЧОК, — ответил он, а потом, заметив мой недоверчивый взгляд, добавил: — Ну да! А чему вы удивляетесь? В прошлом году это место никак не называлось, было просто безымянным урочищем. А нынче, когда сделали для меня вот этот балаган, стали называть его „ЮРИНЫМ БАЛАГАНОМ“. Но дело-то ведь не в балагане, а в тетеревином точке, ради которого я здесь и поселился. Вот и появилась эта новая точка на карте — Юрин Точок.
Александр Васильевич усмехнулся:
— Вот ведь как география-то делается!»
…Да, в малых масштабах если не география, то топонимия, сложная система географических названий, может делаться и так, как в приведенном мною отрывке из книги Гер. Успенского «По заповедным дебрям».
Надо сказать, что пересказанная сценка имеет продолжение:
«Александр Васильевич… спросил меня:
— А знаете, почему эта вот балка называется „ТОРГОВОЙ“?
— Разумеется, не знаю.
— Да потому, что лет сорок назад тут один черкес своего коня кому-то продал…»
Бывает и так вот. Хотя в само имя Торговая уже включено нечто от человека, тут больше все же от признака, заложенного в истории самого объекта.
В. Арсеньев поведал миру о дальневосточной долине, носящей название СТЕКЛЯННАЯ ПАДЬ. Она получила его не потому, что какой-нибудь катаклизм превратил ее склоны в вулканическое стекло, не по цвету и структуре почвы, а потому, что много лет назад в совершенно глухом тогда месте Приморья какой-то лесник, счастливчик и хитроумец, вставил в окошечко своей фанзы вместо рыбьего пузыря или слюды, которые красовались во всех соседних избушках охотников и сборщиков женьшеня, где-то им случайно подобранный осколок стекла.
В тех диких местах стекло было невиданной роскошью и так поразило воображение соседей, что глухому таежному распадку было ими придано и сохранилось на долгие годы гордое имя Падь Стеклянная.
Опять-таки: стекло принес сюда человек, но оно для окружающих оказалось важнее самого добытчика. Рядом лежащие долинки назывались: ДОЛИНА БОЛЬШОЙ СКАЛЫ, ТОПОЛЕВАЯ ДОЛИНА, ДОЛИНА СЕМЬИ СЯО (все эти имена звучали там тогда по-китайски), а вот эта так и осталась Стеклянной Падью. По самому поразительному своему признаку — стеклышку в ладонь величиной.
Мы с вами столкнулись с двумя различными и довольно резко обособленными группами топонимов. Одну составляют те, внутрь которых человек как бы закладывает сжатое, лаконичное, иногда очень яркое, иной раз сухое и просто формальное описание признаков того места, которое он называет. Другую — топонимы принадлежности.
Среди последних обозначился весьма пространный разряд таких, которые прямо и бесхитростно построены на всем известных человеческих именах, иногда личных, иногда родовых, фамильных. Город, село, деревня такого-то.
Город ИВАНОВО. Село ПЕТРОВСКОЕ. Деревня ДУНИНА. Деревня ПАВЛОВКА. Город ПАВЛОВ ПОСАД. Поселки ГРИГОРЬЕВКА и ГРИГОРЬЕВО, ЕРМАКОВО и ЕРМИЛОВКА, деревня ОВЕРЯТА и СТЕПАНЯТА, а тут же рядом АВЕРКИЕВО и СТЕПАНОВО…
Вы проглядели перечень и, вполне возможно, подумали: «Это топонимика? А что же тут интересного? Какими неожиданностями, секретами, тайнами, загадками могут похвастать вот такие — проще простых — названия? Вероятно, их ученые просто отбрасывают: рассуждать в связи с ними нечего, все ясно и так!»
Вы ошибаетесь. Ошибаетесь, как те давние любители археологии, которые полагали, что раскопки нужны, чтобы извлекать из земли только золотые сосуды, прекрасные статуи прошлых веков, всевозможные драгоценности и редкости. Современный археолог куда больше интересуется самыми простыми, невзрачными следами давно ушедшей жизни.
Он ценит и предметы искусства, сохраненные землей, и золото, и серебро, и мраморные скульптуры.
Но для него куда важнее находимые там черепки битой глиняной посуды, обломки охотничьих снарядов, следы допотопных кострищ, ржавые гвоздики и сорокатысячелетней древности костяные рыболовные крючки. Именно их множество, их массовая совокупность позволяют ему восстановить картину бесконечно далекого человеческого прошлого. И он жадно разыскивает все эти «обыкновенности», чтобы, изучив их, сделать из своего анализа выводы, часто совершенно необычные.
Так и тут.
Среди отыменных топонимов России встречаются такие, которые построены при помощи суффиксов принадлежности «-ов», «-ев», «-ин». Их очень много в северной части страны. Вернитесь к моему перечню великолуцких названий, они почти сплошь будут такими. Взгляните на карты других северных наших областей, ну хоть Ярославской: АРЕФИНО, КЛАДОВО, ВАРТАКОВО, ДАНИЛОВ, АБРАМОВО, ЧИРКОВО, ПЕРШИНО, ТУТАЕВ. Сплошные «-ов», «-ев», «-ин»…
А теперь перенесите взор на более южные места, положим, на Херсонскую область: КОЧУБЕЕВКА, АЛЕКСАНДРОВКА, НОВОДМИТРИЕВКА, БЕЛЯЕВКА, ГАВРИЛОВКА, СЕРГЕЕВКА, ЕКАТЕРИНОВКА… Как по заказу! Лишь кое-где попадаются отдельные «-ов» и «-ев»: ЛЬВОВ, ХРУЩЕВО, ДАВЫДОВ БРОД…
Неопытному глазу и слуху это ничего не скажет. Но не так смотрят на это явление ученые. Известный топонимист В. Никонов, например, исследовал распределение названных мною суффиксов по областям СССР и обнаружил, что если в Ивановской области на 49 процентов названий с «-ов» приходится только 7 процентов имен на «-ка», то в районах Тульской области соотношение обратное: на «-ов» — процентов, а на «-ка» — 36,5 процента. Так и в других местах. Чистая случайность, слепая причуда населения, которая ни о чем не говорит?