Не дождавшись ответа, мама вновь заперлась в ванной, напоследок громко хлопнув дверью. Кажется, после ухода отца она ни разу не переступила порога их спальни. Я на автомате зашла на кухню, налила стакан воды, залпом осушила его и опустилась на табуретку.
Глядя на зажатый в ладони мобильник, я с грустью осознавала, что мне впервые некому позвонить. Бэкхёну сейчас не до моих проблем — он и так на грани, а тут ещё я с новостью, что меня хотят услать в Японию. А звонить Чанёлю и открыто заявлять о том, что не хочу переезжать к нему, и вовсе равносильно тому, что ставить жирный крест на нашей дружбе.
Выдернув из блокнота листок в клеточку и достав карандаш, я нарисовала двух человечков, подписав над их головами «Бэкхён» и «Чанёль». А посередине изобразила себя — маленькую девочку с растрёпанными волосами. Пытаясь разобраться в своём внутреннем мире, рисовала стрелочки от себя к парням, награждала их плюсами и минусами, сравнивала и с каждой секундой понимала, что лишь больше запутываюсь.
— Почему я всегда должна делать выбор! — не выдержав, я смяла листок и швырнула в стену, а затем устало распласталась на кухонном столе и дала волю рыданиям.
***
Утро встретило меня промозглой сыростью и мертвенной тишиной. Не знаю, куда делась мама, но ни в одной из комнат её не обнаружилось, а телефон подозрительно молчал. На всякий случай я сбросила в сумку учебные принадлежности и наспех сделала себе бутерброд с чаем.
Бросив быстрый взгляд на часы, принялась натягивать кеды и искать среди горы одежды нужную тонкую курточку. Я знала, что Бэкки ждёт меня — именно его звонок разбудил меня за десять минут до сигнала будильника. Успокоив его, как смогла, сейчас я спешила в больницу, стараясь не обращать внимания на собственные дрожь и волнение.
— Всё будет хорошо. Просто не может быть иначе, — убеждала я себя, на бегу забирая волосы резинкой.
Лучше торопиться и опаздывать, чем никуда не спешить и забивать свою голову пугающими мыслями. Схватив с полки ключи, я распахнула дверь и тут же изумлённо замерла, с неприятным лязгом уронив связку на пол.
— Привет, котёнок.
Я будто не видела мамы, мелькающей на заднем фоне. Сейчас передо мной стоял только Чанёль — ещё более высокий и широкоплечий, красивый, чем я видела его в последний раз. Чёрные волосы были влажными от дождя, на губах играла робкая улыбка, а на плече болталась полупустая сумка с вещами.
Не веря, что это он, я протянула дрожащую руку и коснулась его плеча. Тёплое. Твёрдое. Чанёлевское.
— Привет, — облегчённо выдохнула я, сделав шаг вперёд и рухнув в родные объятия.
========== Глава 24 ==========
Так приятно и радостно было вжиматься в грудь Чанёля, обнимать его, чувствовать знакомый запах и тепло и понимать, что это не мираж. Мой друг не выдумка. Он, такой родной и настоящий, сейчас здесь, рядом со мной.
— Я так скучала по тебе, — шептала я, глядя в счастливые карие глаза.
— Я тоже очень сильно скучал!
— Так изменился… Такой взрослый ста-а-ал! — Моё лицо жалобно скривилось и я вновь разрыдалась, комкая в пальцах ткань его толстовки.
— Вот же глупая, — беззлобно фыркал Ёль, сжимая меня в объятиях и приподнимая над полом.
Как ни странно, тем, кто вернул меня к реальности, стала мама. Всё это время она усиленно делала вид, что занимается протиранием пыли в гостиной, а затем заглянула ко мне в комнату и предложила попить чаю. Взгляд сам собой упал на часы и я подскочила, как ужаленная.
— Ой, мне пора! — со страхом глядя на Чанёля, пискнула я.
— Куда? — в один голос спросили друг и мама.
— В школу!
— А Сон, ради такого случая школа может и подождать. Чанёль бросил всё, чтобы приехать, так что глупо думать об уроках, которые ты и до этого не особо любила, — мама пожала плечами и ушла на кухню греметь чашками.
— Что-то случилось? — насторожился Ёль, умевший чувствовать меня, как никто другой.
Я задумчиво смотрела на него, стараясь не думать о стремительно ускользающих секундах. Можно сказать Чанни правду, а можно соврать. Можно просто уйти. Но как оставить его здесь одного? Мне было так плохо без него, и неизвестно, на сколько он приехал в этот раз. Вдруг у нас не так и много часов до очередной разлуки?
— Чанни, пойдёшь со мной? Я тебе по дороге всё объясню! — задержав дыхание, спросила я.
Друг ограничился молчаливым кивком, прочитав по моим глазам, что всё серьёзнее, чем кажется на первый взгляд.
Пересекая двор и направляясь к автобусной остановке, мы шли за руку, совсем как раньше. Чанёль шагал в неудобной позе, но упрямо держал над нами раскрытый зонт, бережно укрывая от холодных капель. Я прижималась щекой к его плечу и беззвучно плакала. Мне было слишком хорошо и плохо одновременно. Ещё пару месяцев назад о таком я могла лишь мечтать. Вот только теперь было одно «но», и имя ему Бён Бэкхён. Я не могла больше наслаждаться присутствием одного Чанёля. Несомненно, он был моим лучшим другом, человеком, которому я могла довериться без остатка, разделить и радость, и грусть. Но без Бэка мой мир больше не был полным. Он был второй равноправной частичкой моего сердца, наравне с Чанёлем. Они оба на пару разрывали мою душу на куски, не оставляя выбора. Я должна была определиться. Расставить приоритеты. Перестать глотать слёзы. Быть счастливой. Ради них и себя самой.
Уже в автобусе, сидя на заднем сиденье, крепко цепляясь за горячую ладонь Чанёля, я рассказала ему всю правду. О своей школьной жизни, измене отца, угаснувших чувствах к Чонину, болезни Бэкхёна. Лишь об одном умолчала, вот только Ёль сразу это заметил и нахмурился.
— Скажи мне, что между тобой и Бэком? Дружба или?..
Я не нашлась что ответить, лишь крепче стиснула чужие пальцы и низко опустила голову. Ответом был тихий вздох и тёплые губы, мазнувшие по виску.
— Могла бы сразу сказать.
— Я не могла. Ты рассердился тогда… из-за поцелуя… — В горле стоял комок, а глаза щипало ещё сильнее, чем прежде.
Чанёль помрачнел и поджал губы. Затем, что-то решив про себя, расслабил плечи и грустно улыбнулся.
— Всему виной тот поцелуй в школьном дворе. Помнишь его? В тот день тоже был дождь, прямо как сегодня.
— Я не должна была тебя целовать. Глупо всё получилось, — прошептала я.
— Из-за этого я что-то надумал себе, забил голову непонятной ерундой. — Чан вздохнул и потёр свободной рукой глаза. — Знаешь, мы же всегда с тобой были друзьями, самыми близкими. До того поцелуя я даже не смотрел на тебя, как на девушку. А потом всё будто перевернулось с ног на голову. Я страдал, скучал, ревновал. Заполнял свою жизнь новыми людьми и увлечениями, а в мыслях всегда возвращался к тебе. Я думал о тебе днём и ночью. Думал в школе, во время матча. Когда шёл домой, тоже думал. Проверяя почту. Слушая наши любимые песни и пересматривая фильмы. Мне хотелось прикасаться к тебе, чувствовать. Совсем как раньше, но в то же время, немного по-другому… Ты мне нужна, А Сон! Я всегда буду тебя любить. Всегда приду на помощь! Только не плачь больше, пожалуйста.
Разрыдавшись пуще прежнего, не обращая внимания на косившихся на нас пассажиров, я царапала жёсткую обивку сиденья и хотела растаять без следа, лишь бы не чувствовать этой щемящей боли.
Я раскалывалась на части — прямо сейчас, в эту минуту. Проклинала тот дождливый день, когда на прощание поцеловала Чанёля. В то мгновение наша дружба дала огромную трещину. А ведь всё могло быть иначе. Не нужно было давать прорасти надежде, распускать ненужные бутоны влюблённости. Мы друзья. Лучшие в мире. И не нужно было это разрушать.
— Я подожду тебя здесь. — Ёль остановился на первом этаже клиники и удобно уселся на мягком диванчике. — Иди сюда!
Он усадил меня рядом и, вытянув рукава толстовки, заботливо вытер от слёз мои щёки.