— Что-то мне это не нравится, — замялась я, комкая в пальцах подол юбки.
— А ты только представь — ты сможешь попросить у меня всё, что захочешь, — парень прищурился, скользя по мне загадочным взглядом. — И я выполню твоё желание, обещаю!
Видя, что я сомневаюсь, хотя соблазн велик, он решился на атаку.
— В конце концов, я здесь учитель, и раз уж Тао вверил твоё воспитание мне — будь добра, следуй правилам. Тем более, я тебя не соблазнить пытаюсь, а всего лишь сделать учебный процесс более увлекательным! — Чонин говорил уверенно и твёрдо, и мне не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть.
Довольно ухмыльнувшись, парень предусмотрительно отобрал телефон, на экране которого отсвечивала таблица, и спрятал в карман пиджака. Задумчиво почесав подбородок, он словно прикинул в уме все комбинации, которые мог спросить, а я в это время повторяла вызубренные наизусть значения.
— Готова? — спросил он, повернув голову. — Только представь — ты сможешь попросить всё, что захочешь!
Вот зря он это сказал — мысли тут же лихорадочно метнулись в другую сторону, а ровные столбики из циферок покосились и рассыпались, мгновенно перепутавшись между собой.
— Дважды семь? — Чонин был настолько увлечён созерцанием ползущей по парте мухи, что даже не обратил внимания на мой недоумённый вид.
— 14? — неуверенно произнесла я, перед этим несколько секунд загибая пальцы под партой.
— Трижды два? — он явно издевался, ставя под сомнение мои умственные способности.
— 6! — отрезала я, поджав губы.
— Шестью девять? — вот это переход.
— Э-э-э… 54?
— Семью семь? — вот, загнул.
— Ну… 49, кажется.
— Четырежды восемь? — да когда это уже закончится.
— 36!
— Дважды девять?
— 18!
— Пятью шесть?
— 30!
— Ты проиграла, — довольно выдохнул Чонин, полностью развернувшись ко мне.
— Как? — насторожилась я, широко раскрыв глаза. — Пятью шесть будет 30! Я точно помню!
— Не спорю, — ухмыльнулся брюнет. — Вот только восемь на четыре никогда не будет 36!
Кажется, я зависла. Да, именно так — я сидела, не шевелясь, и мысленно ругала себя последними словами за то, что как была, так и осталась непроходимой и тупой кретинкой! Родилась дурой, теперь плоды пожинаю!
— А Сон, а мы ведь ещё курс начальной школы проходим. — Чонин с издёвкой цокнул языком и не сдержался. — Да развисни ты уже, сколько молчать можно!
— Ты хочешь сказать, что этот твой стимул распространяется на весь курс математики? — ужаснулась я, только сейчас осознав, на что подписалась.
— У меня много желаний, — поманив меня пальцем, хитро прищурился парень.
Когда я немного к нему приблизилась, он перешёл на доверительный шёпот, посвящая в подробности своей прихоти. От услышанного у меня волосы дыбом встали, и я хлопнула себя по щеке, проверяя на вменяемость.
— Поцеловать Тао? Но как! Он же учитель! — возмущалась я, отползая на край парты и грозясь сорваться со стула.
— Да, поцеловать. Можно в щёку, но если решишь импровизировать — твоё право. Учитель не священник — целуй сколько влезет! — Чонин поочерёдно ответил на каждый мой вопрос, и довольно потёр ладоши. — Ну что, пошли? Он должен быть ещё в учительской!
Схватив меня за руку, парень решительно покинул кабинет и направился на второй этаж. Всю дорогу я молилась, чтобы математик, вопреки привычке, ушёл пораньше из школы, но моим мечтам не суждено было сбыться. Стоило только вывернуть из-за угла, как мы увидели спину Тао, скрывшегося в учительской. Жизнь кончена — здравствуй, отчисление из школы. Наконец-то мы встретились!
— Да не бойся, никто тебя не отчислит, — видимо, мои мысли были слишком красноречиво изображены на лице, и Чонин уверенно сжал моё плечо, слегка подтолкнув вперёд. — Ты, главное, вызови его в коридор, чтобы я лично видел ваш поцелуй!
Да чтоб провалиться мне трижды! И зачем только я во всё это впуталась? Может дать дёру, пока не поздно? Ага, и окончательно рухнуть в глазах объекта своих воздыханий… Эх, но ведь я и вправду совершила ошибку — моих мозгов даже на таблицу умножения не хватает, чего уж там. Хотя, было бы хуже, если бы Чонин попросил поцеловать его самого — тогда бы я не отделалась лёгким испугом и выговором. Кома до конца дней моей никчёмной жизни обеспечена!
За всеми этими горестными размышлениями я и не заметила, как ноги донесли меня до учительской, руки постучали в дверь, а затем мягко нажали на ручку, чтобы онемевшее тело едва не ввалилось внутрь, наделав шума.
— А Сон? — удивился Тао, подняв голову от тетрадок.
Вот засада — математик был один. Не удивлюсь, если в школе вообще не осталось никого, кроме нас пятерых — это я ещё охранника и уборщицу посчитала. Вроде, не ошиблась с ответом.
— Учитель, можно вас на минутку? — робко поинтересовалась я, переминаясь на пороге.
— Заходи! — Тао поднялся из-за стола и указал на один из свободных стульев.
— Э-э-э, — я покосилась на выглядывающего из-за угла Чонина и мертвенно побледнела.
Когда-то давно я услышала по телевизору фразу, что карточный долг — это святое. Я, конечно, не проигралась Чонину в карты, но была должна сдержать обещание. Это дело чести, и никак иначе!
— Пожалуйста, учитель, — взмолилась я, отступив вглубь коридора.
Тао взволнованно выбежал из учительской и замер напротив меня, часто-часто хлопая ресницами. Расстояние между нами было не больше метра, и в столь опасной близости я смогла прекрасно рассмотреть преподавателя и, возможно, даже разделить отчасти восторг учениц, сидевших за первыми партами.
Он был дико привлекателен — резкие черты лица, красивые скулы, глубокий завораживающий взгляд, будто пробирающийся под кожу. Лёгкую светлую рубашку выгодно оттеняла смуглая кожа, на шее болтался уже знакомый мне золотой медальон, и если хорошенько принюхаться, то можно почувствовать мягкий древесный аромат его одеколона. И как такой мужчина может быть геем? Если это правда, то в следующей жизни я хочу стать нашим физруком Ифанем.
— А Сон, что случилось? — Математик внимательно меня разглядывал, а я лихорадочно собирала остатки мыслей в некое подобие речи, которую и можно считать прелюдией нашего скромного поцелуя.
— Учитель, я хотела вас поблагодарить за помощь в совершенствовании моих знаний, — выпалила я на одном дыхании, даже слегка удивившись произнесённой фразе.
Впрочем, Тао был ошарашен не меньше, и сейчас косился на меня, как на бомбу замедленного действия — молодец, чутьё его не подводит.
— Мы с Чонином усиленно занимаемся. Я даже выучила таблицу умножения, — брякнула я, приблизившись к учителю на ещё один шажок.
— Вы… молодцы! — выдохнул он, и его ладони нырнули в карманы брюк. — Если понадобится моя помощь, ты всегда можешь обратиться!
— Спасибо, вы… такая… душка! — ляпнула я и, поспешно, пока смелость не покинула меня, привстала на цыпочки и коснулась губами тёплой щеки.
Ноги невольно подкосились, и я вцепилась в плечи Тао, невольно ощутив крепкие мышцы, спрятанные под тканью рубашки. Кровь прилила к лицу, а замерший учитель уставился в одну точку, боясь даже посмотреть в мою сторону.
— Ну, я пойду. Приятного вечера! — откланялась я, и чем дальше отходила от статуи математика, тем сильнее ускоряла шаг.
Лишь скрывшись за поворотом, я сорвалась на бег и помчалась вниз по лестнице.
— А Сон! — услышала я своё имя и задрала голову.
На верхней площадке стоял Чонин и хитро улыбался, демонстрируя мне большой палец. Ничего ему не ответив, я продолжила прыгать по ступенькам, на ходу придумывая, как буду отмазываться перед родителями, если Тао всё же настучит про мои фривольные «благодарности».