Отпуска тратил на строительство дачи и получал от этого удовольствие, претворяя свои задумки в жизнь
...Любил работу, свой коллектив, своих подчиненных людей..., и те же чувства ощущал в ответ. Получал удовольствие от сделанных дел и признания окружающих людей. Боролся, как мог с пьянством, "пофигизмом" (сегодня называется синдромом профессионального, эмоционального выгорания, да простит меня читатель за это вульгарное выражение). Днями и ночами пропадал на фабрике. Любил то состояние собранности, когда от наплыва проблем с утра не знаешь куда деваться, а к концу дня все "разгребёшь". По-другому работать не умел, да и не хотел.
Опишу портрет типичного рабочего человека нашего времени, на котором держалась фабрика, да, наверное, и страна.
- Могли много выпить, от "неча делать", и не пить, когда этого требовала обстановка. Могли слукавить и быть честными. Могли так замутить проблему, что поначалу можно думать, наводят тень на плетень и в таких случаях надо очень внимательно слушать эти "загадки", отделяя трёп и юмор от дела.
Особенно ценили справедливость, порядочность и опыт предков, общались между собой запросто, но с достоинством. Обращались друг к другу по имени отчеству.
Образование не получили в силу военного детства (четыре - семь классов). Всё детство провёли на пастбище, и в лесу, пасли скот, помогали по хозяйству. Работали на комбайнах и тракторах в колхозах. Могли управляться со скотом, косить, заготавливать дрова в лесу, срубить стайку, домишко, баньку, выкопать колодец. Гордились этими своими познаниями.
Удручала необразованность (медленно читали, писали ещё хуже), и поражала природная сообразительность с таким малым багажом знаний, (хорошо знали лишь таблицу умножения).
Всегда присутствовало какое-то неистребимое "детское" любопытство ко всему впервые увиденному, желание разобрать и собрать. После такой сборки оставалась "куча" деталей, по их мнению, не нужных (лишних) и всегда механизм работал, причём с большей надёжностью.
Эти природные самородки с крестьянским умом легко читали чертежи машин и установок иностранного производства, и не нуждались в переводе инструкций с иностранного языка и когда их не понимали, не хватало русских слов объяснить задуманное, начинали чертить на земле свои мысли. Не зная технических терминов, все детали называли "штуками" или "херовинами", которые надо "пришпандорить", да так подробно, словно объясняли заплутавшему путнику, как в тайге найти соседнее село.
Когда узнавали новые слова и технические термины, то с великим удовольствием использовали в разговорах между собой на технические темы и в спорах. Брались за любое незнакомое дело, быстро обучались по ходу монтажа, самостоятельно осваивали смежные специальности "на раз", были рационализаторами-самоучками.
Были и другие работники, тихие, которые "лишнего гвоздя не забьют", но их не замечали, да и не поминали.... Они "погоды" на фабрике не делали.
. Шли годы.... Проводили на заслуженный отдых своего директора Владимира Филипповича Трутаева. В дальнейшем мне так его не хватало - порядочного, совестливого, редко повышавшего голос, готового всегда подстраховать и прийти на помощь.
Мой директор закончил военно-ветеринарную академию, прошёл три войны, награждён орденами и медалями, которые одевал на 9 мая. Удивлял окружающих количеством наград. Закончил войну на востоке в чине полковника. Никогда не терялся в сложных, порой неразрешимых обстоятельствах. Коллектив не осуждал его, даже, когда и видел с глубокого похмелья в понедельник.
Новый директор, кандидат ветеринарных наук, несмотря на генеральский громогласный голос, оказался добрейшей души человеком с весёлыми присказками на латинском языке: - "Хома угэ" и "Мандибуля" и полностью доверял мне в инженерных делах.
Постепенно трудовые будни потеряли свою новизну и теперь чрезвычайными происшествиями не напрягали. Размеренно проходили рабочие дни. Стало легче управлять людьми, распоряжения мои перестали подвергаться сомнениям и исполнялись неукоснительно. А может, перестал ставить невыполнимые задачи.
Много времени уходило на выполнение общественных нагрузок, которые, как раньше, уже не напрягали.
Природное любопытство уводило меня в дебри человеческих отношений при решении судеб людей....
Заседания комиссии по борьбе с пьянством, комитета народного контроля, профкома и парткома часто задерживались до позднего вечера.
Наступает время, когда все возможные и подвластные тебе проблемы решены, и ходишь по годовому кругу. Знаешь что можно и возможно, а что не по зубам. Знаешь, у кого сегодня день рождения, кто справится с заданием, кто и что будет говорить в своё оправдание, кто может подвести. Что будет завтра, и послезавтра, и через месяц, через год и от этого знания настроение не улучшается.
В это время и подкараулил меня первый секретарь РК КПСС, Н. П. Куприков, предложив работу в качестве заведующего отделом пропаганды и агитации.
Аргументы Николая Петровича о том, что мне необходимо расти в профессиональном плане, и осваивать другие горизонты - возымели действие. Мои опасения о том, что возможно не справлюсь с идеологической работой, были успешно развеяны, и я понял, что скучно не будет.
Какое-то представление о будущей работе я имел, бывая на ежемесячных четырёхугольниках, проводимых райкомом с хозяйственными руководителями. Бывал и на "чрезвычайных" совещаниях по ликвидации стихийных бедствий.
Это было время, когда последней инстанцией в решении всех жизненных (животрепещущих) проблем населения был райком, - все события были в поле его зрения, и дела вершились при его непосредственном участии. А может, мне и нашему населению повезло с райкомом!
Задачи, стоящие перед парторганизациями, знал из решений партийных конференций, пленумов и съездов. Приблизительно этим же занимался на своём уровне и представлял сложность их осуществления в масштабах своего предприятия.
Нам всегда не хватало людей и средств и..., не представлял, как райком таким небольшим штатом - в 23 человека, включая водителя и уборщицу, управляется с их решением в масштабах района. До этого момента к людям, там работающим, относился как к "небожителям".
Удивлялся их умению выступать: - умно, аргументировано по любой проблематике. Умению подчинять массы той железной дисциплине, когда решаются даже невыполнимые, на мой взгляд, вопросы.
Это, по-моему, и есть политическое искусство возможного - "искусство достижения оптимально возможного результата". На фабрике мне это "с горем пополам" удавалось, а как будет в масштабе района - не представлял, но согласился.
Где-то уже понимал, что третьего предложения от первого секретаря райкома не будет...
Начался следующий этап моей жизни....
Конец ...
В.Емеленко
06.02.2016г
Примечание
Возможно, свой "опус" перегрузил излишними деталями, мало отражающими тот далёкий, уже почти забытый период, которые с вашей помощью уберу, и в последующей редакции исправлю текст.
...Очень не хотелось, чтобы написанное мною было использовано против моей страны и моего народа.
...Вырывались фразы из контекста и использовались для очернительства того прекрасного времени, полного чаяний и надежд.
Новосибирск
27. 05. 2016г.
30