— Послушай, Франк, а как она узнала наши имена и что за подарки мы несём? — спросила Адель, когда вдоволь насмеялась.
— Так ведь мы обращались друг к другу по именам и разговаривали о подарках. Наверное, моя мама права, когда утверждает, что у меня чересчур громкий голос.
Внезапно настроение Адели переменилось. Веселье куда-то исчезло, и на смену ему пришла задумчивая печаль.
— Мне кажется, что эта старуха никогда от нас не отстанет. Мы куда-нибудь пойдем, а она тут как тут. Ты видел её глаза? Белые, мутные. А потом взглянет — и словно огнем обожжёт.
Франк ухмыльнулся.
— Ты ещё маленькая, Адель, и веришь в сказки. Это полусумасшедшая старуха. Хотела, наверное, попросить милостыню, а потом узнала про подарки и решила их получить. Слыхала, что она наплела про моё будущее? Неужели ты думаешь, что я, и, правда, в неё влюблюсь, да ещё и захочу на ней жениться? Мне будет двадцать один год, а ей сколько? Девяносто один? А может, сто один?
Тут детьми вновь одолел непреоборимый приступ смеха, и они весело продолжали свой путь, в деталях вспоминая и комментируя пророчество старухи.
Не успели они отойти от перекрёстка, как вынуждены были вновь остановиться, потому что на тротуаре, скрестив руки на груди и опустив голову, стоял, преграждая им путь, человек незаурядной внешности. Это был высокий смуглый господин средних лет с карими пронзительными глазами, прямым тонко очерченным носом, небольшой бородкой и вьющимися тёмными волосами с едва заметной проседью. Одежда его была очень проста, но необычна для этого благопристойного города. Она состояла из белой рубашки, тёмного жилета и тёмных брюк, заправленных в высокие сапоги очень мягкой кожи. Талию его охватывал широкий пояс с блестящими серебряными бляшками в виде сказочных чудовищ, а между ними на коже пояса были вытеснены непонятные знаки.
— Цыган, — шепнул Франк с убеждённым видом. — А может, не цыган. Пошли скорее.
— Он нас не замечает, — ответила Адель. — Видел, какое у него кольцо?
Франк, любовавшийся поясом, перевёл глаза на его руку и засмотрелся на перстень невиданной красоты, сиявший на пальце незнакомца. До сих пор он ещё не видел рубина такой величины и яркой окраски.
— Говорят ведь "как кровь". Я как-то обрезал палец…
— Я говорю про железное кольцо, — прервала его Адель. — Посмотри, самое обыкновенное и даже очень некрасивое кольцо, а глаз не оторвёшь. Оно словно о чём-то говорит.
— Волшебное кольцо, — подсказал Франк. — Откроет любую дверь и исполнит все желания. Если бы оно было моим, я бы попросил, чтобы ты танцевала со мной первый танец и все остальные тоже.
Адель засмеялась с оттенком тщеславия. Все-таки Мари не может похвастаться таким вниманием со стороны Франка, как она.
— Может, оно исполнит твоё желание, — кокетливо сказала она.
Случайно девочка перевела взгляд на лицо незнакомца и с ужасом обнаружила, что его пронизывающие глаза устремлены на неё. У Адели ноги словно приросли к тротуару, и, как ни звал ее Франк, она не могла заставить себя сделать ни шагу.
— Как тебя зовут, дитя моё? — довольно ласково спросил незнакомец.
Франк, в котором после словесной битвы со старухой не угас ещё воинственный пыл, ответил за Адель:
— Марта.
Незнакомец бросил на него досадливый взгляд.
— Так как же тебя зовут? — настойчиво повторил он.
— Не ваше дело, — грубо сказал Франк. — Мама не разрешает ей разговаривать с бродягами и цыганами.
При разговоре со старухой Адель была восхищена смелостью приятеля, но сейчас ей не хотелось обижать опасного незнакомца, уже весьма хмуро поглядывавшего на нахального мальчишку.
— Твоё будущее тебе известно, — мрачно бросил незнакомец Франку. — Ты влюбишься в безобразную старуху, и…
Его прервал неискренний, но зато громкий смех мальчика.
— А тебе, Адель, предсказали много горя.
— Она не верит всяким глупостям, — заявил Франк.
— Дай мне что-нибудь на память, Адель, и тогда я смогу тебе помочь. У тебя красивое ожерелье. Подари мне его.
Девочку пробирала нервная дрожь. Сама не зная, почему и зачем, она сняла с шеи ожерелье и протянула незнакомцу.
— Однажды, дитя мое, мы встретимся вновь, и я помогу тебе в самую трудную минуту, когда твоей жизни или рассудку будет грозить опасность. До свидания, Адель.
Франк был почти в истерике от хохота. Зато Аделью овладела страшнейшая усталость. Она не заметила, когда и куда скрылся незнакомец, а когда убедилась, что он исчез, повернулась к приятелю.