И если бы эта Иезавель, дабы меньше вредить, и впредь бы молчала, или подобным же образом исчезла, еще не начав говорить вредоносные вещи! Как представляется, явившемуся в женском облике демону было запрещено говорить, чтобы обличилась пагубная болтливость женщин. И кажется неправдоподобным, что подлинное потомство может произойти от такого рода фантасм. Потому море не выбросило мертвое тело этого юноши, не уступило его напоследок земле, что было бы в согласии с разумом и природой, будь он подлинным человеком. Хотя этому утверждению, по видимости, противоречит другой рассказ, который мы некогда слышали, а многие подтверждали это дело.
В Кельнском диоцезе возвышается над Рейном знаменитейший и огромный дворец, что зовется Нимвеген. Когда однажды собралось там множество князей и даже, как некоторые говорят, присутствовал император, к берегу пристала ладья, которую тянул привязанный золотой цепью за шею лебедь, а все, пораженные столь необычным делом, поднялись на это посмотреть. Оттуда выскочил новый рыцарь, никому не знакомый; лебедь же, как привел ладью, так же точно, увлекая на цепи, увел ее оттуда. Рыцарь оказался крепок в брани, в советах предусмотрителен, в делах предприимчив, послушен господам, врагам тягостен, любезен товарищам и отраден друзьям; он нашел себе знатную жену, чьим приданым был обогащен и родством защищен. Он породил с нею детей, а по истечении немалого срока, сидя в том же дворце, он видит своего лебедя, подплывающего с той же ладьей и цепью. Он немедля встает, поспешает, всходит на ладью и больше не появляется. От его детей произошло много знати, и доныне многочисленное потомство его существует и возрастает. И в нашем Лангрском диоцезе, говорят, доныне есть много знатных людей, владельцев замков, ведущих род, словно порождения ехиднины[924], от змея, которого отец их предка или еще более древний прародитель, войдя в глухие углы леса, нашел в обличье женщины, прекрасной и облеченной драгоценными одеждами. Увидев, он тотчас ее полюбил, похитил, унес с собою и, довольствуясь тем приданым, что никто не мешал ему соображениями родства или свойства, обручился с помощью церковных служителей. Он прижил с нею детей и многие дни и годы по великой своей любви пренебрегал тем, что родители и родина жены ему неведомы. Она же получала большое удовольствие от купальни и ходила туда с великой охотой. Она не терпела, чтобы ее видели голой, даже какая-нибудь из приближенных девиц, но, когда все было приготовлено, она, выслав всех, оставалась одна в покое и запирала дверь изнутри. Наконец случилось так, что одна из ее служанок, от любопытства заглянув в щель в стене, увидела не женщину, а змею, омкнувшую своими кольцами и извивами купальню. Много раз видя подобное и сильно удивляясь, она наконец открыла тайну беззакония[925] своему господину. Он не меньше ужаснулся при упоминании змеи, легко дав себя убедить и быстро поверив, что какая-то беда вышла из-за его неведения о происхождении жены. Он дождался благоприятного часа: о чем слышал ушами, то и узрел очами и остолбенел, весьма удивляясь, что после старинной вражды между женщиной и змеем заключен меж ними новый союз. Он не мог таить свое открытие, но с криком ринулся в оное ее убежище и вломился туда. Женщина же исчезла и никогда больше ему не показывалась, не стерпев, что была застигнута в змеином обличье.