Он увидел Бошем[760] под Чичестером и возжелал его. Сопутствуемый большой станицей вельмож, он, посмеиваясь, сказал как бы в шутку архиепископу Кентерберийскому, тогдашнему владельцу этого места: «Господин, даешь мне Бошем?» Архиепископ в изумлении повторяет его слова вопросительно: «Я даю тебе Бошем?» А тот тотчас со всем своим воинским отрядом падает к его ногам, будто добился своего, и целует их с обильными благодарностями. Он отъехал к Бошему и силою завладел им; поддерживаемый свидетельством своих людей, он перед королем восхвалил архиепископа как дарителя и владел этим местом мирно.
Из сих случаев узнается его дух, гибельный в стяжании, расточительный в даянии. Он был ловец всякой прибыли от всякого человека — ради того, чтобы каждому достало у него даров. Для всех он был страх и надежда, горесть и радость.
IV. О КНУТЕ, КОРОЛЕ ДАНОВ[761]
В ту пору самым богатым и отважным из королей был король данов Кнут. Призываемый английской знатью и соблазненный частыми посланиями — ибо не противились ему англы, но приглашали и радостно принимали — с огромной ратью он высадился в Данезии[762], которая доныне так зовется, взяв имя от данов. Причиной этим событиям было постыдное угнетение, ибо так заведено у королей: чем трусливей, тем свирепей. Такую жестокость выказывал Этельред: весьма боязливый и всех боявшийся, он злоумышлял против всех и утеснял знатных, не всех разом, но порознь, превращая свободу в рабство и обратно. Он позволял рабам попирать шеи знати, он был сокрушитель правды, ревнитель неправды, сеятель свирепства, трут немилосердия, не отмститель обидам, не воздаятель добрым делам. Любил он лишь тех, кого мог бы, прогневавшись, обвинить в рабском происхождении, измене или еще каком преступлении. На нем исполнилось сказанное: «У царя беззаконного все служители — нечестивцы»[763]. Кого называли благодушным, кротким или сострадательным, тот не исправлялся пред очами его. Гордое око раба и ненасытное сердце служили ему в удовольствие[764]. Пени и плач знати были ему отрадой. Родовитых дев он выдавал за селян, а сынов высочайшей крови принуждал унизиться до дочерей рабов. Он любил в своих клевретах сердца, подобные его собственному, и вооружал их всеми ухищрениями жестокости. Сколько поставленных им тиранов, столько и королей. Правдивый в угрозах, лживый в посулах, всюду он был молотом всякой правды. В начале царствования знать терпела его, чтобы не казалось, что они умаляют его род, но потом, низведенные им насильно из знатности в подлое состояние, они продали его племени чуждому. Вместе с рабами, коих сам избрал и по манию коих свирепствовал против свободных, был он в своих покоях в Вестминстере, когда разгласилась весть о приходе Кнута, и король, бежав в челноке, умер от страха в городе Лондоне, среди рабов, и, оставленный ими, унесен речною стремниной, «куда Нума отправился с Анком»[765].
Хотя моя душа по природе ненавидит рабов, то в них мне по нраву, что и при конце, и при удобном случае они показывают, насколько заслуживают любви. Есть английская пословица о рабах: «Haue hund to godsib, ant stenc in pir oder hond», то есть: «Возьми пса в кумовья и палку в другую руку».
Внезапно и нежданно явился Кнут и, тотчас принятый в Лондоне теми, кто его приглашал, вторгся во все соседние области, а ради своей безопасности взял в жены Эмму, сестру герцога Нормандского, вдовствовавшую по кончине Этельреда. Но сыновей их, Альфреда и Эдуарда, он, как ни разыскивал, найти не смог, ибо один рыцарь по воле Вышнего исхитил их из смуты и вихря. Тайно поместив их в челн, он выгнал его в море и, украсив царским убором и приложив письмецо с их именами и родством, вверил их Божьему распоряжению. На второй день они, плачущие, найдены были паннонскими купцами, выкуплены венгерским королем и отосланы к их дяде герцогу.
760
761
762
764