Энди: Это ни за что не сработает. Ты за миллион миль отсюда. Что, если Кэролайн беременна и что, если это твой ребенок? Кэролайн никогда не позволит нам быть счастливыми. Мир никогда не позволит нам быть счастливыми. Все журналы, газеты и телешоу сообщают о вашей помолвке с ней. Как это может закончиться хорошо для нас?
А затем я завершила его заключительным текстом.
Энди: Сейчас мне нужно сосредоточиться на своем запястье и своей карьере.
Это было так же прочно, как расставание. Я полностью смирилась с тем фактом, что Кэролайн победила. Если только не попадет под метеорит, она не позволит нам с Фредди быть вместе. Так в чем же был смысл игнорировать неизбежное?
Доктор постучал как раз в тот момент, когда я сунула телефон обратно в сумочку.
— Мисс Фостер? — спросил он, входя внутрь.
Я сделала глубокий вдох.
Пришло время сосредоточиться на чем-то другом, а не на Фредди.
***
Кинсли, Бекка и я провели три дня в Лос-Анджелесе, прежде чем полетели в Нью-Йорк, чтобы встретиться с остальной частью нашей команды для интервью в «Доброе утро, Америка». У нас было запланировано недельное турне по Соединенным Штатам, которое я с нетерпением ждала, как смертный приговор. Кинсли втолкнула меня в самолет в Лос-Анджелесе, и как только мы приземлились, у аэропорта нас ждали машины, чтобы отвезти прямо в студию. Мне нужно было поспать, принять душ и прилично поесть, но времени не было.
Прямо перед тем, как мы вышли в эфир, Бекка протянула мне две порции эспрессо.
— Потому что ты буквально похожа на смерть, — сказала она со смехом.
Я выпила их, как воду, и через минуту поняла, что это была ошибка. Я и без этого достаточно взбудоражена, чтобы выйти в прямой эфир. Я не хотела говорить о Фредди. Я не отвечала на его текстовые сообщения, хотя прочитала каждое из них.
… пожалуйста, не делай этого…
… дай мне время…
… просто дай мне что-нибудь…
Он все еще не разобрался с Кэролайн, а это означало, что не было причин отвечать.
Когда ведущие объявили о нас, и мы вышли на сцену под патриотическую музыку, я подумала, что у меня будет сердечный приступ. Я села рядом с Кинсли и попыталась сдержать свои нервы.
В конце концов, мне кажется, что я ответила на вопросы нормально, но Кинсли и Бекка не переставали смеяться над тем, как я была взбудоражена. Я сняла накладные ресницы, которые меня заставила надеть команда визажистов, и стерла макияж с лица.
— Это Бекка виновата! — сказала я. — Она дала мне достаточно кофеина, чтобы убить меня.
Бекка рассмеялась.
— Ну, ты можешь поблагодарить меня позже. Эта неделя обещает быть безумной, поэтому я предлагаю отдохнуть и не употреблять кофеин.
Она не шутила.
После нашего интервью в «Доброе утро, Америка» мы устроили встречу с поклонниками. Сразу после этого мы вылетели в Вашингтон, где в течение следующих нескольких дней нас удостоили специального ужина и парада по столице. Я пожала руку президенту и постаралась не сказать Мишель Обаме ничего неуместного или грубого.
Во время парада Кинсли наклонилась и толкнула меня локтем.
— Не забудь впитать все это, пока можешь. Такие моменты бывают раз в жизни.
Я уставилась на толпу, окружавшую улицы. Все они размахивали маленькими американскими флагами и кричали, когда мы проезжали мимо на пожарной машине. Там были маленькие девочки в майках с моим номером на них, они плакали, когда я бросала конфеты и ожерелья с крошечными футбольными мячами, свисающими, как амулеты. Я впитывала этот момент, пытаясь улыбнуться и помахать каждому болельщику, который был там, чтобы поддержать нас, и все же все это время часть меня была в тысячах миль отсюда, в Рио.
При каждом удобном случае я проверяла свой телефон на наличие сообщений от Фредди. Я жаждала его сообщений так же сильно, как ненавидела их.
… Я скучаю по тебе…
… Завтра я улетаю в Лондон и сразу же встречусь со своими адвокатами…
***
Прошло четыре дня после того, как я оборвала связь, и он позвонил мне. Я была одна в общем гостиничном номере и посмотрела вниз, чтобы увидеть его имя, мелькающее на экране моего телефона. Я знала, что это только ухудшит ситуацию, если отвечу на звонок, и все же я не смогла устоять.