Я положила эту часть знаний в карман на потом, а затем последовала за Кинсли через вечеринку. На заднем плане играла тихая музыка, и официанты ходили в черных костюмах, подавая закуски на серебряных подносах. Я потянулась за чем-то, похожим на креветку, и замерла, когда полдюжины вспышек фотоаппаратов полетели в мою сторону.
— Не клади в рот ничего, что нельзя съесть за один укус, — предупредила Кинсли, наклоняя голову в сторону камер.
Господи, я даже не могла насладиться едой?
Банкетный зал был битком набит представителями прессы, все они носили официальные олимпийские значки. Даже если бы на них не было значков, они все равно были, как больные, пухлые большие пальцы по сравнению с присутствующими спортсменами. Мы пробирались сквозь толпу, и я искала глазами Фредди. Кинсли сказала, что он будет здесь, но к тому времени, когда мы добрались до нашего столика, я его еще не нашла.
— Похоже, нам придется терпеть прессу весь ужин, — простонала Кинсли, потянувшись вперед за своей карточкой с именем на столе. Меня усадили на место рядом с ней, но с того места, где я стояла, я не могла видеть другие карточки с именами. Насколько я знала, я могла бы сидеть рядом с болгарским толкателем ядра.
Вот это радость.
— Я пойду принесу нам чего-нибудь выпить. С тобой здесь все будет в порядке? — спросила Кинсли.
Я демонстративно закатила глаза.
— Я в порядке, честно. Ты что думаешь? Я собираюсь подбежать и трахнуть Фредди при первой же возможности?
Она улыбнулась.
— Или так, или влепить ему пощечину.
Когда она направилась к бару, я повернулась к толпе и возобновила поиски Фредди. Это не должно было быть трудно, просочиться сквозь лысеющих репортеров, но только когда у двери возникла суматоха, я поняла, почему до сих пор не нашла его.
Он только что приехал.
Они с Томом ворвались в банкетный зал, и все камеры в радиусе десяти миль повернулись и замигали в их направлении. Он на мгновение замер в дверях. Его костюм был сшит под его телосложение пловца, и его улыбка была достаточно широкой, чтобы у меня подогнулись пальцы на ногах. Он носил свой костюм легко и уверенно, и даже с другого конца комнаты мне хотелось трахнуть его.
Извини, Кинсли. Я солгала.
Он добродушно улыбался перед камерами еще несколько секунд, а затем отмахнулся от них, чтобы войти на вечеринку. Я застыла на месте, наблюдая, как он идет, и отчаянно надеясь, что он в конце концов найдет дорогу ко мне.
— Энди Фостер! Мы снова встретились!
Мое имя, произнесенное с пронзительным английским акцентом, заставило меня отвлечься от Фредди. Софи Бойл, репортер с кислым лицом, которая пыталась взять у меня интервью, вернулась и стояла за стулом напротив меня. Словно по сигналу, она потянулась за своей карточкой с именем и развернула ее. Софи Бойл было написано золотым курсивом.
— Похоже, мы будем соседями по столу, — сказала она с кривой ухмылкой.
Я покачала головой. Мы были единственными двумя людьми за столом, и будь я проклята, если останусь здесь, чтобы разбираться с ее домогательствами. Я повернулась, готовясь найти ближайший бар, и резко остановилась прямо перед тем, как врезаться в широкую, мощную грудь Фредди.
Он протянул руку, чтобы поддержать меня, но я быстро высвободилась из его объятий, слишком хорошо осознавая, что Софи Бойл стоит прямо за нами. Она уже подозревала, что что-то происходит, нам не нужно было подливать масла в огонь.
— Энди, — сказал он, возвращая жизнь моему имени.
— Извини…
Софи Бойл откашлялась у меня за спиной.
— Не нужно стесняться. Фредди, твоя карточка тоже на этом столе. Похоже, к тому времени, как подадут десерт, мы все будем хорошо знакомы.
Я покачала головой.
— Мне нужно выпить.
Фредди последовал за мной, и я не остановила его. В баре в дальнем углу банкетного зала было темно, тихо и, что самое главное, не было репортеров. Все они столпились у входа в комнату, готовые наброситься на следующего спортсмена, который войдет в двери.
— Я приходил к тебе на днях, — сказал он.
Я вздрогнула от печали в его голосе.
— Это был действительно плохой день, Фредди…
— Знаю. Как твое запястье?
— Пока не лучше.
Он кивнул.
— Мне так жаль, Энди.
Я отмахнулась от его извинений. Мы оба знали, что я не хочу обсуждать свое запястье.
— Ты должна знать, что я расторгаю эту помолвку, — сказал он. — Я не врал.
— Знаю, — сказала я, как только мы подошли к бару. — Я говорила с Джорджи.