— Побей свой рекорд, — крикнул диктор.
Я наклонился ниже и ухватился за край тумбы. Вода была всем, что я мог видеть сквозь очки; маленькие волны манили меня ближе. Я слышал крики со стадиона вдалеке. Я слышал глубокое дыхание пловцов, расположенных по обе стороны от меня, но не было ничего громче, чем зуммер, когда он звякнул, чтобы начать заплыв. Я оттолкнулся от тумбы, бросился в воду и позволил своему телу делать то, что ему удавалось лучше всего.
Плыть.
Глава 36
Энди
К тому времени, как наш автобус прибыл на стадион, я уже не была уверена, сколько еще смогу выдержать. Я плелась за своей командой, ерзая в неудобном брючном костюме, который мне пришлось надеть. Я специально спросила тренера Декер, могу ли я переодеться вместе с командой, но она настояла на костюме, вероятно, потому, что предполагала, что это удержит меня от того, чтобы выбежать на поле в середине игры.
У заднего входа на стадион толпились репортеры. Кинсли и Бекка сгрудились вокруг меня и помогли закрыть лицо от вспышек камер. У меня были наушники, и моя музыка гремела так, что, даже если бы они выкрикивали неуместные вопросы, я бы их не услышала. Я последовала за своей командой в раздевалку и поставила свою сумку. Мне нужно было пройти несколько предыгровых пресс-конференций, но Кинсли заверила меня, что они будут сосредоточены на футболе.
Она ошибалась.
Я встала за небольшой подиум и посмотрела на репортеров, которые стояли и ждали, чтобы задать свои вопросы. Перед первыми двумя играми там было три или четыре репортера. Сегодня я насчитала дюжину, прежде чем тренер Декер вышла вперед и объявила, что я буду отвечать на вопросы в течение пяти минут, — «поэтому, пожалуйста, будьте кратки».
— Энди!
— ЭНДИ!
— Фостер!
Я указала на невысокого лысеющего мужчину в заднем ряду.
— У тебя есть какой-либо ответ на обвинения, выдвинутые против тебя сегодня утром в связи с романом с Фредериком Арчибальдом?
Я открыла рот, ошеломленная.
— Энди! Когда у тебя с Фредериком начался роман? Вы были вместе до того, как приехали на игры?
Моя решимость рушилась с каждым вопросом, который они задавали мне. Им было наплевать на футбол или мою травму. Они хотели знать каждую грязную деталь моего «романа» с Фредди.
Лиам шагнул вперед и дернул микрофон через подиум.
— Если ни у кого нет вопросов, касающихся сегодняшней игры или травмы Энди, я закончу это интервью прямо сейчас.
Одна длинная тонкая рука поднялась в воздух. Я проследила за рукой вниз, к голове с вьющимися рыжими волосами, и резко вдохнула, когда Софи Бойл встала с властной улыбкой.
— У меня есть вопрос, Энди. Теперь, когда твоя травма помешает тебе принять участие в оставшихся играх, почему ты все еще в Рио? — ее глаза сузились. — Хм… Ты наверняка нашла бы лучших врачей и лечение дома, в Лос-Анджелесе?
Ее вопрос был не о Фредди, но с тем же успехом мог быть и таким. Остальные репортеры присоединились.
— Ты остаешься в Рио из-за Фредди?!
Они ничего не могли с собой поделать. Даже после угрозы Лиама репортеры перекрикивали друг друга, выкрикивая свои вопросы о Фредди. Лиам дал мне знак уйти. Я не произнесла ни единого слова, и почему-то мне показалось, что я просто зарылась на фут глубже. Было ли молчать о предполагаемом романе так же плохо, как признаться в этом? Было ли это тем, чем мы с Фредди были последние две недели? Роман?
В ту секунду, когда я оказалась вне поля зрения прессы, я потеряла самообладание. Я запустила руку в волосы, чтобы сдержать крики, застрявшие глубоко в горле. Мне хотелось выругаться, ударить и заорать, чтобы выпутаться из этой ситуации. Я хотела обвинить Кэролайн в том, что она коварная стерва, и я хотела доказать всему миру, что даже если у меня и были незаконные отношения с Фредди, это не определяло меня. Я все еще был хорошей футболисткой, независимо от того, что я делала вне поля.
Моя жизнь полетела в тартарары, и я не видела способа это исправить. Фредди должен был быть интрижкой. Он пробудил во мне что-то волнующее и сексуальное. Но это? Борьба с безумием СМИ и попытка защитить себя перед всем миром никогда не входили в план.
Я чувствовала, что не могу дышать. Я рванула воротник своего блейзера, пытаясь наполнить легкие воздухом. Уголки моего зрения затуманились, и я зажмурилась, желая, чтобы приступ паники прошел.