…Если б знали вы…
Я торопливо поставила защиту. Мощную: вспомнила прекрасную Огненную, раскаленный Источник, и разведчика Штирлица. Сердце возрадовалось, погнало полу-драконью кровь по жилам. Жить стало легче, жить стало веселее.
– Ты, кажется, или ты хотел рассказать о чем-то? - Повернулась я к другу сердца.
– А? - Посмотрел на меня металлист налитыми кровью глазами.
– Тебе плохо?
– Голова раскалывается, - глухо сказал товарищ.
Я оглянулась на Никола. Тот зажимал пальцами уши. Да и мне, несмотря на поставленный щит, постепенно становилось не по себе.
…Эти Урские ве-че-ра.
Разлилась тишина. Звенящая, божественная тишина. Стало хорошо и заметно, как было невыносимо тошнотворно до этого. Силы, демобилизованные организмом на борьбу с неведомой напастью, растеклись обратно по телу. Мы, где стояли, там и сели на бордюр, не в силах перебирать ногами. Прошло какое-то время, прежде чем металлист проявил волю к действию:
– Никола? - Повернулся он к технарю.
– Тише! - Поднес губам палец маг. - Я их чувствую.
– Кого?
– Катушки. Громадные катушки. - Глаза технаря горели нездоровым пламенем. На щеках сквозь сумерки полыхал румянец. - Катушки индуктивности. Как поэтично!
– Ты же сдавал по этой теме экзамен, - недоверчиво покачала я головой. - Ты знаешь это слово, как облупленное. Чем это тебя сейчас накрыло?
– Не могу объяснить, - мечтательно прикрыл глаза Никола. - Но, скорее всего, поэзией.
Металлист усмехнулся. Я хмыкнула.
– Пошли, осмотримся, - потянула я технаря за рукав. - До вершины холма немного осталось. Кстати, Илья! Ты мне расскажешь, наконец, что тебя так удивило в том трактире?
– Выражение лиц у посетителей, - пожал плечами друг сердца. - Но ты уже и сама, должно быть, заметила, что с физиономиями у аборигенов что-то не то.
Еще бы! Мимо нас как раз дефилировала дама с кавалером. Они шли не под ручку, и были на редкость апатичными - под стать погодке. Та тоже была прелой и вялой.
Не переставая дивиться, взобрались мы на холм, и увидели приземистое черное здание. На вышках стояли часовые. Над невысокими кирпичными стенами вилась колючая проволока. Точнее, местный ее аналог, с лезвиями.
– Брысь отсюда! - Направил один из часовых какой-то амулет в нашу сторону. От него так и шибануло враждебной магией. - Опарыши!
Второй гнусно заржал. Третий сочувственно улыбнулся:
– До выборов остался какой-то месяц, пацаны. Может, вам пофартит, и вы прикоснетесь к Прекрасному. А сейчас - валите-ка отседова, да подобру-поздорову.
И он отвернулся, потеряв к нам интерес. Но я успела заметить что у него на груди висел какой-то амулет. И не только у него - у остальных часовых тоже было по кулону. Для чего они, мне было не понять.
– Отойдем, друзья? - Потянул меня за рукав металлист.
Мы отошли от тюрьмы, и принялись обозревать окрестности. С высоты нашего холма был виден весь городишко - второй холм со строеньицем на вершине, халупы, раскиданные в седловине да по склонам.
– Уж не тюрьма ли там очередная? - Задумчиво осведомился металлист. - Уж больно похоже строение.
На вершине второго холма стол брат-близнец того острога, что находился сейчас за нашей спиной. Только стены у него были беленые, и именно это обстоятельство позволило нам разглядеть его в сгустившихся сумерках. Тюрьмы соединял бульвар, по которому прогуливались припозднившиеся горожане.
Между тем воздух начал сгущаться, а потом и загудел. Ногти металлиста покрылись блестящими пластинами - как всегда в моменты опасности. Я начала испытывать жгучее желание убраться отсюда в Заповедник. И только у технаря на лице была целая палитра эмоций - от восторга до животного ужаса.
– Ребята… - сказал он. - По-моему, пора делать ноги. Я чувствую то же поле, что и раньше. Только что-то в нем не то. Оно то ли сильнее, то ли…
– Куда? - Перебила я юного Никола.
Тот показал пальцем вниз.
– Быстрее, надо успеть в середину. Во-он под то дерево.
– Сей секунд… Опа…
– Что такое? - прохрипел металлист. - Не выходит?
– Нет, - ошарашено покачала я головой.
А поле, и впрямь меня не пускало.
– Попробуй еще раз. Вверх.